Во всём виновата
Продолжаю вывешивать фики с ФБ. Этот - мой любимый.
Название: Город ангелов
Автор: КП
Бета: hao-grey, Vedma_Natka
Персонажи: Диего де ла Вега, Алехандро Мурьета/Элена Монтеро, НМП, Уильям Сомерсет и другие
Категория: джен с упоминанием гета
Жанр: приключения, мистика
Размер: миди, 16219 слов
Рейтинг: R
Задание: фильм "Семь"
Краткое содержание: Диего де ла Вега, сын одного из лидеров наркокартеля "Лос Зетас", не любит насилия и всячески старается отмежеваться от отцовских дел. Однако некий странный старик решает изменить его судьбу...
Примечания: 1. Модерн!АУ; кроссовер канонов Зорро между собой с добавлением фильма «Семь».
2. Как использован наш фильм: Уильям Сомерсет – детектив из фильма «Семь»; Давидо де Молина – испанский вариант имени второго детектива из фильма, Дэвида Миллза; Фуланито де Таль и Менганито де Куаль — испаноязычные аналоги псевдонима Джон Доу (убийцы в фильме), их можно приблизительно перевести как «некий господин такой-то». В фике использована основная идея фильма — о недопустимости самосуда, который ставит «мстителя» на одну доску с преступником, и идея финала фильма, в котором преступник побеждает несмотря ни на что, а также сама тема убийств как возмездия.
3. Информация по матчасти"Лос Зетас" – реально существующая вооружённая группировка, крупный наркокартель, имеющий значительный вес в Мексике и ведущий постоянные войны с другими картелями.
Противостояние правительства и наркокартелей в Мексике действительно имеет характер военных действий, привлекается и действующая армия. Бывали случаи, когда армия и полиция в ходе совместных действий с боями входили в город, где размещался штаб картеля. Бывало, что картели уничтожали всю полицию города поголовно. Естественно, в этой ситуации очень велика коррумпированность полиции. Подробнее об этом можно почитать, например, здесь.
Наркокартели, в частности "Лос Зетас", действительно массово убивают мигрантов, направляющихся в США. Из одного из недавно найденных захоронений извлекли 193 трупа мужчин и женщин. Мотивы этих убийств полиции неизвестны (по меньшей мере официально).
Барак Обама действительно высказывался по поводу недопустимости происходящего в Мексике, США даже выделили Мексике деньги на борьбу с картелями и помогают советом и специалистами.
Разумеется, в тексте есть масса неточностей, передёргиваний и художественного вымысла. Не надо воспринимать его как полностью достоверный.
Предупреждения: нецензурная лексика, насилие.
Ссылка на скачивание в формате .rtf: GorodAngelov.rtf
читать дальше— Кто им заплатил, вот что я хочу знать! — бушевал отец.
— Я бы скорее поставил вопрос так: был ли это тот же человек, который проплатил Хосе Анхеля? — невозмутимо заметил Эстебан и промокнул губы салфеткой. — Сеньор де ла Вега, прошу вас, присядьте. Неловко получается — глава дома бегает, а мы сидим и трапезничаем.
Отец рухнул на стул и начал раздражённо ковырять вилкой кусок мяса.
— Не представляю, кому так хочется на тот свет, — пыхтел он. — Вроде бы мы обо всём договорились, чего им ещё не хватает? Чёрт подери, ну что за страна! Чтобы тебя услышали и начали воспринимать серьёзно, надо вырезать пару городов!
Эстебан молча пожал плечами. Ему такое положение дел казалось совершенно естественным.
Диего старался даже жевать потише, чтобы гнев отца не обрушился на него. Обычно Алехандро де ла Вега был добр к своему непутёвому сыну, но в таком состоянии, как сейчас, мог и припомнить ему пару-тройку последних грехов. Впрочем, почему пару-тройку; в глазах отца грех у Диего всего один: излишняя мягкость. Совершенно неподобающая сыну одного из глав «Лос Зетас».
Алехандро-младший деловито жевал и энергично кивал в такт словам отца. Время от времени он вносил свою лепту в разговор, что выражалось в малоразборчивом мычании, обычно означавшем «Да, сеньор де ла Вега, я совершенно с вами согласен» или «Ну до чего же возмутительно, подумать только!». Отец смотрел на него благосклонно и понемногу успокаивался.
— Сеньор де ла Вега, — предпринял осторожную попытку Эстебан, — так я позвоню адвокатам?
— Звони, — буркнул отец, откусив наконец кусок от изрядно уже пострадавшей отбивной. — Толку всё равно не будет, но звони. Всё лишние стволы. Мало ли, может, сможем отбить.
— Жёлтого? — от возмущения Алехандро-младший проглотил то, что жевал, и начал говорить внятно. Диего недовольно качнул головой: по его мнению, разговаривать у Сандро пока получалось плохо. Лучше бы и дальше жевал и мычал. — Да Жёлтого не отпустят, вы что, сеньор де ла Вега! Пристрелят и скажут адвокатам, что так и было, при попытке к бегству и всё такое. Ну не дураки же они!
— К сожалению, не дураки, — отец с досадой отшвырнул в сторону столовый нож. — Но адвокаты, мой мальчик, знают такие вещи, которые нам с тобой неведомы. Например, они могут сделать пару невинных запросов и по тому, кто и как им отвечает, определить, где именно заперли Жёлтого.
Диего чуть пихнул Алехандро локтём в бок; тот на миг застыл, будто пытаясь сообразить, что происходит, потом привстал, ухватил салат с кальмарами, положил немного себе на тарелку и отдал блюдо Диего. Всё-таки хорошо, что отец взял в дом приёмыша. По крайней мере, в житейских вопросах он понятливый малый.
Жёлтого, в смысле Флавио Мендеса Сантьяго, Диего знал плохо. Видел пару раз мельком, да и всё. Не про его честь это — ручкаться с одним из глав «Лос Зетас». Вот Алехандро-младший с ним за одним столом сидел не раз. И с Хосе Анхелем Фернандесом тоже — пока того не взяли, разумеется. Алехандро Мурьета вообще был на хорошем счету в картеле: перспективный парень, взятый в дом де ла Вега, чтобы занять место мягкотелого Диего.
Отличное прикрытие на самом деле.
Диего невесело улыбнулся неожиданной мысли. Прикрытие? Какое к чертям прикрытие? Когда воюют картели, ни один человек, будь он хоть сам Че Гевара, не может ничего сделать. Сиди и не рыпайся, что там прикрывать, как ты играешь на гитаре? Или как вздыхаешь по прелестям юной Лолиты Кинтеро, известной своим пышным бюстом, в котором ей пару раз удавалось провозить по паре килограмм героина? С чего ты вообще решил...
Диего резко помрачнел. Опять это, будь оно неладно. Не его мысли, не его планы. Надо бы уйти к себе и полежать немного, но сегодня не выйдет.
Алехандро-младший озабоченно посмотрел на него. Привык уже ловить смену настроения, это хорошо. Меньше слов надо тратить.
Эстебан поднялся, бросил смятую салфетку на стол.
— Сеньор де ла Вега, вы позволите мне...
— Да, иди уже. Чем скорее, тем лучше. Я сейчас тоже позвоню... в пару мест. Эй, Кончита! Пусть мне кофе и пирожные подадут в кабинет.
Отец шумно отодвинул стул и почти выбежал из столовой. Диего перевёл дух. Алехандро-младший одарил его ещё одним подозрительным взглядом, торопливо доел и тоже вышел из-за стола.
До самой комнаты Диего они молчали. Наконец плотно закрыв за собой дверь, Сандро выпалил:
— Я знаю, что это за чертовщина!
Диего похолодел.
— У тебя тоже?
— Ага, почитай весь обед плющит. Так вот, я знаю, говорю, что это такое.
— Что?
— А помнишь, мы цацки рассматривали? Ну, те цацки, как они там правильно называются... Короче, неважно. Там была такая старая штуковина на подушке, помнишь? Каменная Z на металле. Мы её рассматривали, в руки брали. Тяжёлая, зараза. Помнишь?
— Помню, — неожиданно осипшим голосом сказал Диего. В ноздри ударил запах диковинных пряностей и смолы, пальцы шевельнулись, вспоминая шершавую поверхность камня. Диего, пожалуй, слишком хорошо помнил, как положил на ладонь странную, будто росчерк кисти, каменную букву Z.
— На ней что-то было, точно тебе говорю. Она в руках у меня нагрелась, а с чего бы ей нагреваться? Не металлическая же, каменная. И с тех пор это началось. Мысли чужие... дурацкие. И это, ну... — Алехандро-младший замялся, — снится она мне. Я её во сне в руки беру, в пещеру какую-то утаскиваю...
Диего зажмурился. Пряности и смола, он стоит на коленях перед огромным пнём, а на нём лежит каменный символ картеля. Надо протянуть руку и погладить камень, а потом можно потушить огонь, который весело пляшет на сосновых ветках, и идти делать своё дело. Капли живицы застыли на пне, к манжетам рубашки Диего пристали сосновые хвоинки. Лиса, стоящая поодаль, сердито посмотрела на него, махнула хвостом и убежала.
— ...Если бы какая золотая цацка снилась или серебряная, — бубнил где-то вдалеке Алехандро-младший, — то хер бы с ней, а каменная... Колдовство это, вот что я тебе скажу.
Диего открыл глаза, глубоко вздохнул, подошёл к Сандро и положил ладонь ему на лоб. Лоб был горячим.
— Послушай, парень, на дворе двадцать первый век, какое колдовство? Знаешь, давным-давно жил такой умный человек, Оккам, и была у него первоклассная бритва...
— Диего! Ну чего ты со мной говоришь, как будто я Лолита? Знаю я про Оккама. Он тоже считал, что если всё лишнее отсёк, а решения нет, — значит, отсёк что-то не лишнее. Говорю тебе, каменюка эта виновата. В чём, не знаю. Может, заклинание на ней, может, неведомое науке излучение, а может, проклятие фараонов и Кетцалькоатля. Но это она. Знать бы ещё, чего хочет-то... Потому что пока всё сходится на том, что она пытается нас убить.
— Алехандро, — терпеливо произнёс Диего, — вдумайся, ты пытаешься сказать, что символ картеля внушает нам идиотские мысли, транслирует, так сказать, прямо в мозг, да ещё и с кровожадными целями. Тебе точно не пора к врачу?
— Да это ты психический! — взорвался Сандро. — Одна и та же фигня происходит с нами обоими после того, как мы подержали эту хрень в руках, да к тому же она нам ещё и снится!
— Фигня или хрень? — чопорно осведомился Диего.
— Да иди ты! Прекрасно же всё понимаешь, ну! Давай сходим туда ещё раз, а?
— И начнём светиться? Пахнуть ладаном или серой? У нас откроется третий глаз? Может, лучше держаться от этой штуки подальше, если ты её... подозреваешь?
Шершавый камень, тёплый, будто дерево, наверное, он напитался от того дерева, которым был этот пень совсем недавно. Пальцы греются о камень...
— Я знал, — Алехандро широко улыбнулся, — знал, что ты не полный идиот! Сегодня ночью?
Лиса смотрит на него осуждающе и качает головой, совсем как отец.
— Хорошо. Сегодня ночью.
***
Дверь в кабинет начальника была приоткрыта; оттуда доносился полузадушенный писк компьютера. Адская машинка снова начала раз за разом перегружаться, не обращая внимания на подаваемые команды. Давидо хмыкнул. А ведь было время, когда он завидовал шефу: вот, ему компьютер дали, а ты тут уродуйся с печатной машинкой... Ну уж нет, спасибо. Печатные машинки не зависают, не объявляют внезапно, что файл с отчётом, который надо сдавать, битый и его невозможно открыть, и не выключаются, не сохранив набираемый документ, когда гаснет свет.
Подумаешь, стучат громко. А нечего сидеть в участке всей толпой, когда люди протоколы пишут. Работа полицейского — на улицах.
На самом деле детектива Давидо де Молину сейчас раздражало всё. Слишком громкий голос болтающего по телефону Эрнандо, слишком тихий шёпот Мигеля и Пабло — о чём это они секретничают? — ненормально быстро остывающий кофе, ведь только что налил... Дело было, конечно, в чёртовом гринго, которого они ждали.
Вот кто сказал, интересно, что гринго умеют бороться с наркотиками? Ну, нет у них картелей, и что? А где всю выращенную в Мексике дурь продают, а? Уж всяко не в Бразилии. В своё время, по малолетству, Давидо сам чуть не стал перевозчиком, так что немного в том, как это делается, разбирался. Ни черта они не отслеживают в своих Соединённых Штатах. Им бы только мигрантов не пускать, а если у тебя обратный билет есть и ты не первый раз ездишь, то есть можно не переживать, что останешься, — да вези хоть слона, хоть чупакабру! Блядские ленивые скоты, вот они кто. А туда же, поучать лезут. Обама ихний пёрнул с Капитолия — и расстарались присылать мексиканским братьям консультантов по борьбе с наркомафией. Свои бы жопы подтёрли, недоделки.
И начальник тоже хорош, хуй мохнатый. Нет бы скинуть этого гринго на Моралеса, или хотя бы на Рамиреса — они же в основном наркокартелями и занимаются. Но нет, конечно, штатовца надо подсунуть Давидо, потому что Давидо — главный козёл отпущения в участке. Надо бы за эту дополнительную нагрузку надбавку потребовать. Сроду с картелями не воевал, но именно де Молина заслужил особенную нелюбовь грёбаного начальства, а значит, все неприятности будут валиться на него, пока не догадается подать к хуям в отставку.
Не дождётесь, мать-вашу-сеньор Варгас. Давидо де Молина, может, и склочный тип, матерящийся через слово, но чтобы вы утёрлись, он договорится и с гринго.
Пузатый чёрный телефон на столе противно задребезжал. Давидо взял трубку.
— Детектив де Молина.
— Едут, — скрипнула трубка. — Будут у вас минут через десять.
— Спасибо, Педро. С меня пиво.
В ответ раздались короткие гудки.
Давидо вполголоса чертыхнулся и в третий раз начал прибираться на столе. Предыдущие две попытки закончились полным провалом: любимые сотрудники постоянно дёргали.
Он уже разобрал две стопки из трёх (нашлись протокол, который он искал три дня, и загнивший бутерброд, источник неприятного запаха), когда влетел сержант Гарсия, сбив стоявший недалеко от двери стул, и заорал:
— Давидо, Давидо, срочно нужен протокол опознания Рохаса, давай скорее, я отвезу!
— Что опять за спешка, Гарсия? — Давидо скривился, выкидывая истлевший труп бутерброда. — Какое-то начальство встало не с той ноги, а я должен из-за этого жопу рвать?
— Ай, Давидо, ты не понимаешь, сам сеньор Монастарио интересуется! Это не шутки! Давай скорее протокол!
— Значит, так, сержант Гарсия, во-первых, смирр-но! — рявкнул Давидо. Гарсия перепуганно вытянулся по швам, выпятив огромный живот. — Вы, сержант Гарсия, ебать вас в рот, сейчас разговариваете со старшим по званию, извольте уважать и обращаться по форме! Кроме того, согласно статье... статье... короче, согласно действующему законодательству, оригинал протокола я могу выдать кому угодно — я повторяю, кому угодно, сержант Гарсия! — только по письменному требованию, заверенному как минимум канцелярией нашего министерства. Или по решению суда. А в-третьих, копию протокола мне сейчас делать недосуг, потому что с минуты на минуту сюда приедет консультант из Соединённых Штатов, агент ФБР или ещё кто-нибудь в этом роде, и моя обязанность — его принять. Это важнейшее дело государственного значения. Я, разумеется, не обязан отчитываться вам в этом, но хочу, чтобы вы поняли, насколько неуместны ваши крики о том, что я должен всё бросить и прямо сейчас, не подтерев жопу, кинуться отсасывать начальнику полиции нашего вшивого городка. Да тут судьба Мексики решается, можно сказать! Будьте же патриотом наконец!
Гарсия внимал, выпучив глаза. Дослушав тираду Давидо, он обалдело кивнул, отдал честь, развернулся и, печатая шаг, убрался вон.
Давидо облегчённо вздохнул. В полиции, конечно, приходится работать с идиотами, но иногда в этом есть свои плюсы.
Задняя дверь хлопнула, и раздался голос Лопеса.
— Прошу вас, мистер Сомерсет, — старательно выговаривая английские слова, сказал он.
Давидо чуть не застонал. Ну, догадался — вести гринго через двор! Там же грязь непролазная, и стены в последний раз красили, когда хуй Давидо ещё назывался пиписькой.
Нельзя же так сразу. Хоть бы пообвыкнуться ему дали.
Взгляд упал на ободранную батарею. Давидо подхватился и быстро разложил на ней свеженькие ориентировки — прикрыть безобразие.
— Вот, мистер Сомерсет, — сказал Лопес, заходя в комнату, — это детектив де Молина, он будет работать с вами.
Давидо моргнул. За Лопесом шёл высокий негр в тёмно-сером костюме. На вид лет сорок-пятьдесят, часы, кажется, наградные, туфли минимум баксов за триста, или сколько там стоят хорошие туфли в Штатах.
Вот тебе и гринго. Стало даже немного обидно: ждал белого засранца, похожего на здешних, как хуй на маракуйю, а приехал... почти свой, только разодетый. А ведь, небось, засранец почище белых. Иначе зачем бы его прислали?
— Здравствуйте, детектив, — испанский Сомерсета был поприличней, чем английский Лопеса. — Меня зовут Уильям Сомерсет, и я работаю с организованными преступными группами пятнадцать лет. Надеюсь оказаться вам полезным.
— И вам доброго здоровья, — Давидо пожал протянутую руку. — Я Давидо, работаю в этой дыре девятый год и всё ещё жив, что в наших условиях можно приравнять к рыцарскому званию. Если буду вас доставать, скажите.
Сомерсет кивнул.
— Я прошу прощения, что сразу о работе, но мне сказали, что вы арестовали некоего важного в картелях человека.
— Да, Флавио Мендеса Сантьяго, кличка Жёлтый. Операцией руководил детектив Рамирес, он должен вот-вот подойти, у него следственный эксперимент по одному делу.
— Понятно, спасибо. Я бы хотел посмотреть протокол допроса, думаю, вы понимаете.
— Понимаю, что ж тут непонятного. Рамирес придёт и непременно вам его покажет.
— А вы не могли бы вкратце обрисовать мне ситуацию в вашем районе?
Давидо пожал плечами.
— Да что тут обрисовывать, пиздец как он есть, уж простите за прямоту. «Лос Зетас» ведут войну за влияние со всеми окрестными картелями, те отбиваются, как могут. Недавно у нас была перестрелка — заехали парни из «Синалоа», у себя дома они уже вздохнуть свободно не могут, так решили нагрянуть, так сказать, в тыл врага. Мы их вместе с армией разнимали. У нас, знаете ли, город туристический, только не хватало стрельбы на улицах. Но в основном «Лос Зетас» тут хозяйничают, как в трусах у своих жён. Только что почтой дурь свою не пересылают. В основном героин — Мехико близко, да и туристы опять же, есть шанс сбыть что-то, а не только транзитом провезти. Подробности надо у Рамиреса спрашивать, он в основном этим занимается. И Моралес немного.
— Почему же тогда мною занимаетесь вы?
Ах ты ж хуй небритый. Ну хорошо, задаёшь прямые вопросы — получай прямые ответы.
— А меня начальство не любит, — широко улыбнувшись, честно признался Давидо. — Поэтому всякую ерунду типа непрошеных советчиков, не разбирающихся в наших реалиях, сбрасывают на меня. Государственная программа, все дела, но толку ведь от этого всё равно никакого.
— Почему? — изумился Сомерсет.
— Да потому, что ни у кого нет личного интереса же. Программы выполняются для галочки. Вы что, раньше в такой бредятине не участвовали никогда?
— В том и дело, что участвовал. И у нас подобные программы весьма эффективны, потому что никто не работает «для галочки».
— Ну, поглядим. Сами понимаете, я буду только рад, если из этого что-то выйдет. Но у нас полицейские скорее озабочены тем, чтобы выжить, чем тем, чтобы поднять раскрываемость на три процента. Нужные цифры в крайнем случае можно и нарисовать в отчёте.
— И не вскроется?
Давидо посмотрел на гостя как на идиота.
— А кому оно надо? Город получил красивый отчёт от района — вот и отличненько, ему ж надо красивый отчёт провинции сдать, а то шею намылят.
Сомерсет покачал головой.
— Кажется, я понимаю, почему у вас случилось... то, что случилось. Слишком гладкие отчёты, слишком поздно всплыло, что на самом деле всё не так радужно.
— Сечёшь фишку, чувак, — кивнул Давидо. — И пока наверху будут драть нас за отчёты с не теми цифрами, так и будет.
Штатовец явно хотел что-то сказать, но смолчал. Давидо чуть заметно вздохнул. Говорит, что пятнадцать лет работает, а сам наивный, как стажёр. И чему же, интересно, собрались нас учить те, у кого вместо живых людей по стране бегают розовые пони в бантиках? Этот тип с заебись каким опытом вообще живого громилу видел когда-нибудь?
Ох, и наплачемся мы с этими советничками. Как пить дать, наплачемся.
***
Дверь скрипнула. Диего нервно оглянулся.
— Эй, парень, потише!
— Не шипи, тебя слышнее, чем эту несчастную дверь.
— Просто не хочу, чтобы сюда набежала охрана.
— Тогда заткнись.
Диего обиженно замолчал. Они с Алехандро-младшим крались по тёмному коридору, ведущему в комнату с реликвиями картеля. Ради чего они это делали, Сандро так и не объяснил. Возможно, он считает, что если каменюку стукнуть хорошенько, она заговорит человеческим голосом и во всём признается.
— Чёрт! — Алехандро-младший споткнулся о какую-то здоровенную металлическую вазу; та глухо загудела на весь этаж.
Диего замер, озираясь. Вряд ли они смогут объяснить охране, что им здесь нужно во втором часу ночи.
— Да успокойся ты, спят они. Или в карты играют.
— А кто курит тогда?
Алехандро-младший принюхался.
— А это точно курево? Может, благовония какие опять жгут в той комнате? Не похоже ни на табак, ни на траву.
Постояли ещё, напряжённо вслушиваясь в тишину. Потом двинулись дальше.
В той комнате действительно жгли благовония. Именно жгли: на массивную жаровню, лет триста назад отапливавшую комнату зимой, бросили целую охапку сырой травы, и она тлела, сильно дымя. Алехандро-младший закашлялся и просипел:
— Давай откроем окно, а?
Диего отчаянно тёр глаза.
— Нельзя, на окнах сигналка.
— Чёрт, — Сандро снова закашлялся. — Кажется, у меня... аллергия на эту дрянь...
— Уйдём отсюда?
— Ага, пожалуй. Ну её нахрен, каменюку эту, в другой раз зайдём.
Алехандро потянул руку к дверной ручке, но вдруг замер, обернулся и пошёл прямо к витрине, в которой на чёрной металлической подставке лежала каменная Z. Его горло странно дёргалось, как будто парня душил кашель; потом он несколько раз глубоко вздохнул и, кажется, попустило.
Диего смахнул слёзы с глаз и пошёл следом. Смешно сказать, но кусок камня манил его, тянул к себе. Звал по имени. Ведь не Сандро же, честное слово, тянул низким шёпотом нараспев: «Диееееего, Ди-е-го...».
Руки на шершавый камень они с Алехандро положили одновременно.
— Вы пришли, — отчётливо произнёс кто-то слева. — Наконец-то.
Парни резко развернулись и изумлённо уставились на старика, стоявшего в углу. Разодетый, как актёр из фильма про войну за независимость, причём из последних серий, когда одежда должна быть в меру грязной и без меры мятой, он смотрел на них с радостью.
Что ответить, Диего не знал, поэтому не ответил ничего. Алехандро-младший взялся за пистолет.
— Ты кто такой, дед?
— Я тот, кого вы ненадолго выпустили. Меня зовут Диего. Диего де ла Вега.
— Хорош комедию ломать, старик, говори по делу, или я разнесу твою башку вдребезги, — Алехандро-младший смотрел зло и говорил решительно. Диего знал его слишком хорошо, чтобы понять: у него поджилки трясутся. Вот ведь дитя природы, в чертовщину верит.
— Сеньор, — мягко сказал Диего, — действительно, давайте прекратим клоунаду. Кто вы такой и откуда здесь взялись? В этой комнате одна дверь, и она не открывалась. Вы прятались здесь? С какой целью?
— Мне нужен преемник, — ответил старик. — Я долго ждал, но никто не приходил ко мне. А ведь моя сила и моё служение должны быть переданы кому-то, без этого я не могу спокойно уйти туда, где мне давно место.
— Сила? — переспросил Алехандро-младший. Ну как ребёнок, честное слово.
— Служение, — уточнил Диего.
— Я служу справедливости. Пока на свете есть зло, должен быть и тот, кто противостоит ему. Я не знаю, как вышло, что выбор пал на семью де ла Вега, но теперь это наша работа. Беда в том, что у меня было пять дочерей, и никого из них я не мог сделать своей наследницей. Я ждал внуков или на худой конец племянников, но все они оказались... негодными. Потом я умер. И вот наконец пришли вы, сразу двое, чтобы забрать моё бремя и отпустить меня.
— Что за чушь ты несёшь, дед? Комиксов начитался? — в голосе Алехандро угадывалось разочарование.
Старик хохотнул.
— В моё время, молодой человек, читали труды античных философов и французских мыслителей.
— Сеньор, вы лжёте, — Диего сказал эти слова твёрдо, но немного сочувственно. В конце концов, старик, похоже, психический.
— С чего вы взяли, молодой человек? — их странный собеседник, кажется, был уверен в своей правоте. Или тянул время, пока не прибежала охрана?
— Вы сказали, что ваше служение относится к роду де ла Вега, — продолжал Диего. Старик кивнул:
— Именно так.
— Но я-то Мурьета, — подал голос Алехандро-младший. — Я не из семьи де ла Вега. Просто... помогаю сеньору Алехандро с делами.
— Вот как? Это даже любопытно. Но тем не менее никак не отменяет того факта, что вы оба пригодны для работы Зорро.
— Чего? — воскликнули оба парня хором.
— Зорро? Да ты точно на комиксах шизанулся, дед! — возмутился Сандро.
— Простите, сеньор, но в детские сказки мы не верим точно, — кивнул Диего.
Лицо старика просветлело.
— Так про меня помнят? Правда помнят? Сказки рассказывают? Но это же отлично! Значит, всё было не зря! Если бы то, что я делал, не было нужно людям, — пояснил старик растерявшимся от такой наглости парням, — они забыли бы обо мне, как забывают о ненужных вещах. Но они помнят!
— Алехандро, что будем делать? Это работа для психиатра, но мы не можем вызвать охрану: она первым делом спросит, что мы тут делаем.
— А зачем нам охрана? Сами справимся, — Алехандро-младший поднял пистолет и прицелился. — Вот что, дед...
Старик чуть шевельнул рукой, и комната вокруг Диего исчезла. Пропали и старик, и Алехандро, теперь Диего стоял в лесу, огромные сосны скрывали небо, пахло смолой и пряностями. На огромном пне, истекающем живицей, лежала каменная буква Z. Рядом, в аккуратно сложенном костре, весело горели, потрескивая, сухие ветки. Где-то высоко пела птица.
Диего огляделся. Никого. На тропинке, ведущей сюда, никаких следов. Он протянул руку и нерешительно коснулся камня. Шершавый и тёплый, как во сне. Здесь ещё должна быть лисица... Диего повернул голову. Между двумя деревьями, там, где секунду назад было пусто, стояла лиса и смотрела на него.
— Чего ты ждёшь? — спросил Диего, чувствуя себя полным идиотом. — Я должен что-то сделать?
Лиса неторопливо подошла к нему и ткнулась в ладонь. Он погладил её и почувствовал пальцами кожаный шнурок, обвивающийся вокруг шеи животного. Подцепил, снял — лиса чуть опустила голову, позволяя это сделать. На шнурке болтался медальон — кругляш с выдавленной на нём буквой Z. Лиса смотрела.
— Я должен это забрать? — спросил Диего.
Лиса смотрела и молчала. Диего пожал плечами и надел медальон на шею. Лиса удовлетворённо кивнула, развернулась и потрусила вглубь леса.
Резко запахло смолой, как будто ею плеснули в огонь. Диего моргнул — и снова оказался в комнате с реликвиями картеля.
Алехандро-младший отчаянно ругался и вытирал руку о штаны. Старик стоял спокойно, не проявляя никаких признаков агрессии.
— Сандро, что случилось?
— Шлюхачье отродье, она была бешеная, Диего! Понимаешь? Бешеная! Я так пересрал, святая Мадонна! Вылупилась на меня, башка трясётся, из пасти пена капает... Заставила это взять, легла и издохла. Я думал, покусает, тварь.
— Теперь вы не будете говорить, что я лгу, молодые люди? — напомнил о себе старик.
Парни переглянулись.
— Что это было? — резко спросил Диего. Мысль о том, что Алехандро из-за этой клоунады мог по-настоящему умереть, испугала его не на шутку.
— К каждому из вас судьба приходит по-разному. Я не знаю, что именно было у вас. Но по крайней мере теперь вы поверили, не так ли?
— Во что мы должны поверить? Вы можете наконец объяснить нам, что к чему? Пока вы твердите лишь, что мы достойны, не объясняя, почему, и заставляете нас принять силу, о которой мы ничего не знаем.
— И служение, — напомнил Алехандро-младший.
— Вот именно, и служение.
— Теперь вы — Зорро, — просто сказал старик. — Если где-то творится несправедливость, вы узнаете об этом. Если решите оставить всё как есть, будете наказаны. Не спрашивайте меня, как, я не знаю.
— А если не справимся? Знаете ли, сеньор, у нас зачастую вся армия не может справиться с... несправедливостью, что сможем мы двое?
— Я не знаю, молодые люди. Я знаю только, что всегда справлялся. Возможно, Зорро узнаёт только о той несправедливости, которая ему по силам.
— Вот дерьмо, — сказал Алехандро-младший, вертя в руках медальон.
— Возьмите, — старик шагнул к ним, протягивая чёрную маску.
— Это что, нам обязательно её носить? Как Супермену красные трусы?
— Нет, сеньор Мурьета, вовсе нет. Сила от неё не зависит. Это, если хотите, ритуал. Просто возьмите.
Они протянули руки одновременно. Переглянулись, усмехнулись и вдвоём взяли маску. Старик судорожно вздохнул — и растаял в воздухе.
— Вот дерьмо, — повторил Алехандро-младший.
***
Как Давидо и ожидал, кусок дерьма, работавший в их участке начальником, слащаво улыбался гостю из Штатов и радостно выдал ему все мыслимые полномочия скопом. Теперь Сомерсет всюду совал свой нос — правда, надо отдать ему должное, предельно деликатно. Никто, даже взрывной Моралес, ещё ни разу не наорал на него. Ну, ходит. Ну, разбирается. Да пусть его, кому от этого плохо?
В общем, никто не удивился, когда штатовец моментально возник, стоило явиться этим слизнякам в галстуках, адвокатам «Лос Зетас». На крик прибежал, ясное дело: Рамирес разорался так, что стёкла дрожали.
— Жёлтого своего вы увидите в гробу, поняли? — кипятился он. — Или во сне. Или когда у лягушек волосы вырастут. Идите в жопу строевым шагом, и на хую я вертел все ваши права разом! Выучились, бляди подзаборные, и теперь ебанатов всяких защищают. Вот начнёте законность защищать — тогда и говорите про законность, а сейчас пошли нахуй отсюда! Эй, Мендес, выстави их за дверь, пока с ними не случился несчастный случай!
Сомерсет повернулся к Давидо, печатавшему протокол; вид у него был совершенно потрясённый.
— У вас допускаются такие масштабные нарушения закона полицией? Как же вы можете при этом выполнять свою работу? Ведь законность — это основа...
— Послушай, ты, — Рамирес подошёл вплотную к штатовцу и упёр палец ему в грудь, — если в вашей чистенькой стране спокойно выпускают под залог серийных убийц и позволяют адвокатам передавать распоряжения банде от её сидящего главаря, это не значит, что мы станем делать так же, ясно? Нас мало, и мы слабее, так что работаем, как можем. Не нравится — пиздуй обратно в свой Лос-Анжелес или откуда там ты вынырнул на наши головы. Жёлтый будет сидеть, а если его попробуют вытащить — будет лежать в холодильнике, с биркой на ноге. И мне много матерей скажут за это спасибо.
Сомерсет вздохнул. Давидо наблюдал за ним краем глаза; совершенно очевидно, что он ни хрена не понял, у него какая-то своя правда, и в его Штатах она волшебным образом работает.
— Мы не в Штатах, просто поверь, — негромко сказал Давидо. — Здесь всё не так.
— Я уже... понял, — мягко ответил Сомерсет. — Я понял, сеньоры. У вас это общепринятая практика, потому что если действовать по закону, это открывает второй стороне больше возможностей для беззакония. Проблема в том, что это замкнутый круг. Из него нет выхода. Я пока не знаю, как к этому относиться и что посоветовать. Но я узнаю.
— Надейся, — буркнул Рамирес, отходя к своему столу. — У вас в Штатах всё слишком чистенько и глянцево. А внизу — та же честная грязь, что у нас.
— Давай выедем на трупы, а? — сказал Давидо, разворачиваясь к Сомерсету.
— На какие трупы?
— Час назад недалеко отсюда нашли захоронение, набитое трупами. Обычно таким занимается Моралес, но раз ты здесь, дело передали мне. Ты был несколько занят, я решил, что немного эти мёртвые ребята могут подождать.
— Подожди, но при чём тут мы с тобой, де Молина?
— Их расстреляли «Лос Зетас». Рядом их знак. Поехали, я покажу.
Старенький полицейский джип дребезжал и охал, Сомерсет аж подскакивал. Когда он в третий раз нервно дёрнулся, Давидо с ухмылкой спросил:
— У вас в Штатах такие машины уже списывают?
— У нас в Штатах машины до такого состояния не доживают. Особенно полицейские.
— Даже в глубинке?
— Я не могу похвастаться тем, что объездил всю страну, но там, где я был, парк полицейских машин был в отличном состоянии. Даже в какой-нибудь дыре на пять тысяч жителей.
— Бабла у вас много, вот что я тебе скажу.
— У вас тоже немало, да не в тех руках.
— Не скажи. У нас даже наркокурьерам платят не баблом, а товаром. От трети до половины провезённого. Они там, у вас, свою долю и сбывают и уже от вас везут сюда зелень.
— А говорил, никогда не занимался наркоделами.
Давидо пожал плечами.
— У нас это каждый ребёнок знает.
Группа и криминалист уже были на месте, курили на обочине и трепались.
— А почему не работают? — тихо спросил Сомерсет. — Тебя ждут? Осмотреть тела ведь можно и без указания детектива...
— Нафига работать, если не подгоняют? Запомни, парень: настоящие мачо работают только из-под палки. Эй, вы, ленивые свиньи, вам каждому по письменному приказу выдать, чтобы вы зашевелились? А ну, марш работать! Гомес, где твоя адская машинка?
— Не уверен, что не сдохнет, — неохотно ответил криминалист. — Я неделю назад просил его в профилактику сдать, никто не почесался. А он подвисает. Слушай, Давидо, у тебя же было то дело с импотентом, фотографировавшим голых баб в бане? У него же был хороший плёночный аппарат, верно? И он остался в деле как средство преступления, скажи мне, что остался!
— Тебе надо?
— Давидо! Ящик пива, два ящика пива, только добудь мне его! Эта грёбаная цифровая техника без нормального сервиса ни хрена не работает! И нежная, как белая красотка: ни об камень её не приложи, ни под дождём не оставь.
— Ладно, хорош пиздеть уже, давай работай. Я попробую.
Про себя Давидо подумал, что если Сомерсет, очаровательно улыбаясь, как он умеет, попросит Варгаса подарить ему этот чёртов фотоаппарат, Гомес действительно задолжает им два ящика пива.
— Эй, сеньоры! — вдруг вскинулся Сомерсет. — Вы, простите, что делаете? Кто вас учил так делать?
— Чё? — спросил Риккардо Уртадо и сплюнул под ноги.
Сомерсет набрал в грудь воздуха и отчеканил:
— Вы, грязные уёбки, которые колупали в жопе пальцем, когда их учили проводить осмотр места происшествия, быстро, строем, затылок в затылок, отошли нахуй от тел, расположились на расстоянии двух метров полукругом и внимательно смотрите, как это делается, я сказал внимательно, ты, вылупок в красной бандане, которая, кстати, не имеет к полицейской форме никакого отношения.
Давидо икнул. Опергруппа, несколько растерявшись, отошла и действительно расположилась полукругом.
— Смотрите, недоделки, и не рассказывайте потом, что если мамочка родила вас недоношенными, то вы имеете право до конца жизни быть идиотами. Вот это — следы. Видно? Очень хорошо. Так вот когда вы несётесь выгребать трупы, пока их не осмотрели криминалист, судмедэксперт и детектив, вы эти следы нахуй затаптываете, ясно? Не слышу!
— Ясно, — подтвердил нестройный хор.
— Ваша задача на этом этапе...
Давидо вынул из кармана бандану, нацепил на лицо, прикрывая нос и рот, и осторожно подошёл к раскопанной яме. Крепкий запах тут же вышиб слёзы из глаз. Но хоть работать было можно. Он, конечно, детектив со стажем и потому делал вид, что речь Сомерсета его совершенно не интересует, несёт какую-то чушь и ладно, но слушал внимательно. Штатовец рассказывал вроде бы простые вещи, но иногда вворачивал что-то такое, что Давидо так и тянуло записать, и в конце концов он достал блокнот и стал увлечённо чертить схему места происшествия. Якобы чертить, конечно.
Было чертовски обидно. Этот мудозвон в лакированных туфлях, только вчера изволивший избавиться от галстука, в своей академии узнал кучу всего, что могло бы быть полезно ему, Давидо, и ещё многое наверняка забыл за ненадобностью, ведь в его стране розовых пони и преступления гламурные. А им приходится раскапывать нужные сведения самим в перерывах между выездами на дела, потому что преподаватели горазды только брать взятки за проходной балл. Всё равно вы ничего не сделаете, зачем вам тонкости?
Дерьмо.
Дерьма, кстати, практически не было. Значит, убитые перед смертью долго не ели. Всего двадцать три тела, семнадцать мужчин и шесть женщин, убиты выстрелами в упор дня три назад, тут и судмедэксперт не нужен. Сколько стволов стреляло, пусть Гомес смотрит.
Подошёл Сомерсет, дыша через носовой платок, взял одного жмурика за руку. Осмотрел обручальное кольцо.
— Ничего не забрали, верно?
— Они никогда не забирают. Им не надо.
— Но ведь если забрать личные вещи, можно уменьшить вероятность опознания.
— Их это не волнует.
— Почему?
— А что им скрывать? Вот их знак, посмотри. Они же сразу признаются: это мы убили.
На светло-сером камне красовалось чёткое граффити — буква Z.
— Зачем они это делают?
— Никто не знает. Точнее, кто-то знает, конечно. Нам не говорят. Эй, парни, выгружайте их отсюда! — Давидо поднялся, отряхнул штаны. — Гомес, сделай фото каждого. Автобус не нашли?
— Нет, — развёл руками Гомес. — Видать, кому-то он понадобился.
— Вальдес! Вы с Хименесом возьмите с собой штук пять парней со стволами и обойдите округу, выясните, не появился ли у кого автобус. Или, может, кто-то его видел и скажет, из каких краёв.
— Что за автобус? — спросил Сомерсет.
— Это мигранты. Тощие, голодные, если возьмёшься проверять, ни у кого не найдёшь документов. К вам ехали. Таких ребят обычно везут автобусами, «Лос Зетас» их перехватывают и расстреливают всех. Автобус, как правило, бросают, но в этот раз его, видимо, прибрал к рукам кто-то из местных. Кто нашёл тела?
— Патруль, — отозвался один из оперов, — Мартинес и Кастильо.
— Мартинес! Иди сюда! Кастильо!
Двое патрульных, мрачные крепкие ребята, подошли к Давидо.
— Рассказывайте.
— Ну, значит, идём мы на маршрут, вон оттуда... — начал Мартинес.
— Почему оттуда? Я знаю, где ваш маршрут, прекращайте пиздеть и говорите толком.
— Да не пиздим мы! — встрял Кастильо. — Мы погнались за воришкой у рынка, взяли его аккурат за теми гаражами. Там увидели патрули из восьмого, отдали пацана им, он с их территории. И оттуда возвращались на маршрут. Смотрим — собаки грызутся за кусок мяса, а он в тряпку завёрнут. Ну, мы и подошли посмотреть.
— Подошли, — кивнул Мартинес, — а это кусок ноги. Ну, мы собак шуганули, начали искать. Вот там это было, — он махнул рукой, — шагах в двадцати. Нашли то место, которое они, значит, разрыли. А оттуда вонища. Ну, думаем, ясно всё.
— Следов автобуса не видели?
— Не-а. Видать, его на шоссе тормознули и там их и выгрузили.
— Так и было, — сказал Сомерсет. — Вот, смотри, с этой стороны их подтаскивали к яме, видно, как волокли. А если пойти по следу, то...
— Это точно не наши натоптали? — скептически спросил Давидо, разглядывая чуть заметные следы ног разного размера.
— Точно. Во-первых, следы полицейских ботинок идут оттуда, — Сомерсет показал в другую сторону. — Собственно, и мы оттуда подъехали. Во-вторых, ваши топчутся более... рьяно. А тут всего несколько отпечатков. От шоссе сюда идёт твёрдая земля, на ней следов остаётся мало, да и время прошло уже.
— Именно что твёрдая, не разобрать ничего толком. Ладно, по крайней мере ясно, что автобус оставили на дороге, скорее всего, у обочины, и, ясное дело, надолго он там не задержался. Идём поищем, может, найдём след протектора. Маловероятно, конечно...
Полицейские таскали трупы, Гомес фотографировал, в воздухе стоял трупный смрад, а Давидо вдруг почувствовал, как на лицо лезет улыбка. Этот чёртов штатовец всё-таки пролез без мыла в душу, стал своим, зараза. И когда успел?
— Слушай, Орландо, — негромко спросил один полицейский другого, — а чего мы вдруг побежали слушаться этого типа, а? Он же чужак.
— А чёрт его знает, Эухенио. Может, не такой уж и чужак. Дело знает, по-нашему разговаривает... И де Молина его вроде уважает.
Давидо всё-таки улыбнулся — в конце концов, под банданой не видно, ради кого из себя большое начальство корчить? Работать с парнем, который знает своё дело, ему было спокойнее, даром что толку от такой работы немного. Ясно же, что «Лос Зетас» эти двадцать три трупа сойдут с рук. И ещё двадцать три, и ещё. И никакой Уильям Сомерсет с этим ничего не сделает.
И всё равно спокойнее. Хоть пули в спину не ждёшь.
Ну, почти не ждёшь.
***
Диего с детства жил как на вулкане. Когда твой дом — наркокартель, боишься сказать лишнее слово. Сын Алехандро де ла Веги обязан быть крутым мачо, стрелять не целясь, убивать людей толпами, а читать всякие заумные книжки — это для задохликов. Тех самых, которые годятся только на мясо. Люди-мишени, как говорил Эстебан.
Диего не понимал, зачем это всё. Ведь невозможно жить, не производя ничего кроме дури, получая деньги только из Штатов, не заботясь о еде и одежде, без счёта убивая тех, кто пытается что-то делать, но не может с самого начала платить картелю дань. Кажется, в «Лос Зетас» искренне думали, что рис вырастает сам, а нужные товары всегда можно будет отобрать у штатовцев.
Потом зашла речь о сплошной стене между Мексикой и США, и поток товаров оттуда сократился. Диего надеялся, что это заставит отца и других глав картеля — ну или конкурирующих картелей — подумать о том, как быть, если граница в самом деле закроется. Но все отмахивались и говорили: «Не страдай ерундой, это временно. Слишком многим невыгодно. Да и вообще, невозможно закрыть границу на замок, это не сундук».
Границу действительно не удалось закрыть, и картель успокоился окончательно. Упивался властью, совершенно не думая о завтрашнем дне.
Иногда Диего мечтал о том, как было бы хорошо, родись он в другой семье. Но мечтания всегда заканчивались плохо: любая другая семья должна была бы прогибаться под картели, каждый день беспокоиться о том, чтобы выжить, и всё равно её судьба не была бы в её руках.
В Пуэбле жилось ещё неплохо: туристический город, недалеко Мехико, в картеле понимали, что туристы — это живые деньги, и старались не стрелять на улицах, чтобы не распугать нежных приезжих. Воры, покусившиеся на имущество заморских гостей, строго наказывались. Создавалась видимость спокойной жизни — но Диего знал, за счёт чего она создавалась. По всей Мексике убивали мэров городов, картели воевали с полицией и армией, вели городские бои, а в Пуэбле не убили ни одного чиновника и отстреливали всего нескольких полицейских в год. Понятно же, почему: куплены были все. Ну, или почти все. Потому так и расшумелся отец. Жёлтого не должны были брать, а раз взяли, значит, другой картель проплатил его арест. Кто-то перекупил у «Лос Зетас»... кого-то. Знать бы, кто и кого. Понятно, что в игре какой-то крупный картель, «Синалоа» или «Ла Фамилиа», или хотя бы «Эль Гольфо». Но что происходит — спланированная акция, проплаченная на всех уровнях, и тогда куплены и мэр, и начальник полиции, и ещё пара важных человек, или всё же взятие только одного Жёлтого, и тогда проплачена пара офицеров полиции, может, начальник какого-то одного участка?
И что теперь, собственно, делать новоявленным Зорро? Могут ли они остановить безжалостную махину наркокартеля, способен ли на это вообще хоть кто-то? И если чудо всё же произойдёт и власть картелей хотя бы пошатнётся, чем её заменить? Найдётся ли во всей Мексике кто-то, готовый строить и созидать?
Диего вздохнул. То ли это странный медальон действовал, то ли он и впрямь книжек перечитал, заговорил пафосно, как давешний старик. В любом случае, теперь, после того, что произошло с ними в комнате реликвий, Диего был абсолютно убеждён: так жить нельзя. Никто кроме него не может остановить убийства и насилие, иначе давно остановил бы. Он не может тоже, но он обязан хотя бы попытаться.
Смутное беспокойство не оставляло его с утра. Наверное, именно об этом говорил старик, обещая, что Зорро будет узнавать о готовящейся несправедливости. Но он-то жил во времена, когда самый крупный город был меньше сегодняшней деревни, все знали друг друга и угадать, кто сегодня задумал пакость, было проще простого. Сейчас «Лос Зетас» действовали по всей Америке, и найти среди тысяч людей, каждый день сталкивающихся с картелем, хоть кого-то, кому может помочь один или даже два Зорро, малореально.
Но это не повод ничего не делать. Кажется, теперь — не повод.
Купить чёрный джип без номеров в Пуэбле было проще, чем купить хорошей картошки. Несколько чистых стволов Диего позаимствовал у родного картеля, благо часть арсенала хранилась у него дома. Сложнее обстояли дела с чистым телефоном, не прослушиваемым и не отслеживаемым никем. Но и с этой задачей он справился. А дальше, как ни странно, помог случай.
Диего отнёсся к этому с подозрением. Раньше ему никогда не помогал случай, хотя отец часто говорил о делах при нём: чего стесняться родного сына, пусть и непутёвого? Впрочем, разве Диего прислушивался?
— Что значит — не знаю? — искренне удивился в трубку Алехандро де ла Вега. — Почему беспокоишь, если не готов доложить как следует? Что? Номера? Вот что, Пабло, не морочь мне голову. Если ты считаешь, что в Пуэблу въехала машина, принадлежащая «Эль Гольфо», — расстреляй её, да и дело с концом. Ах, ещё не въехала? Ну, если въедет, расстреляй, я тебя что, учить должен? В Пуэбле людям из «Эль Гольфо» делать нечего. Да что ты мямлишь? Что «не знаю»-то? Чуешь опасность — стреляй, да и дело с концом.
Диего слушал, и голос отца уплывал куда-то на задворки сознания, а перед глазами вставало детское воспоминание: они едут в машине, у отца звенит телефон, он слушает и лениво говорит: «Да расстреляй ты их на всякий случай». А потом они остановились на перекрёстке, и отец вышел, а Диего прилип к окну и смотрел на... В воспоминаниях осталось море крови, но сейчас он понимал, что моря быть не могло, неоткуда взяться. В машине было три человека, муж, жена и ребёнок, сколько там из них крови натекло, так, лужица. Их расстреляли просто за то, что они приехали из Синалоа.
Ну хоть это он в состоянии предотвратить? Это же мелочь, не трансфер тринадцати грузовиков с героином, не показательное убийство мэров трёх городов в один день, не расстрел всех посетителей бара для туристов в Мехико. Хоть на это способен сын Алехандро де ла Вега?
Отец говорил с Пабло, скорее всего это Пабло Перес, он наблюдатель на восточной окраине Пуэблы. Как хорошо, что «Лос Зетас» — структура армейская, всё жёстко упорядочено. Диего быстро спустился в гараж и завёл машину.
Надо будет найти отдельный гараж где-то недалеко от дома. Очень недалеко, если он не хочет приезжать к окончанию стрельбы. Сейчас ни отец, ни кто угодно другой, даже параноик-Эстебан, не обратят внимание на пару джипов без номеров, мало ли тут таких. А вот когда странные ребята начнут мешать «Лос Зетас»... Сегодня же найти место. Не забыть.
— Алехандро? — «чистый» телефон лежал в бардачке машины. Сейчас в его память был забит только один номер — Алехандро-младшего. — Ты где сейчас?
— Возле Ранчо де ла Роса, а что?
— Знаешь, где Пабло Перес? Это недалеко от тебя.
— Знаю.
— Там какая-то машина, номера не местные. Держат на прицеле, ждут, пока въедет в город.
Алехандро-младший неопределённо хмыкнул.
— В принципе можно попробовать... А это точно, ну, нужно?
— Там скорее всего ни в чём не повинные люди. Приехали сдуру с побережья туристический город посмотреть.
— Ладно. Сейчас я карту гляну, подожди. Ага, вижу. Пабло сейчас на шоссе на Орисабу. Еду туда. Ты у дома?
— Да. Постараюсь успеть.
Диего вырулил на улицу Сарагосы, молясь, чтобы там не было пробок, и погнал в сторону федерального шоссе. Если машину просто расстреляют, он, конечно, не успеет. Но почему-то же Пабло колебался.
Спидометр показывал двести двадцать, хотя Диего казалось, что машина еле ползёт. Он не представлял, что будет делать, приехав на место — не уговаривать же Пабло Переса проявить милосердие. Он просто летел очертя голову туда, где совершалась несправедливость. Вот, значит, как это работает.
Если его пристрелят, это будет чертовски правильно. Потому что он ведёт себя как идиот.
За «цветочным» кварталом с его улицами Роз, Орхидей и Тюльпанов — «горный» квартал, где соседствуют Эверест, Альпы и Анды. Здесь кончается Пуэбла-де-Сарагоса. Где-то здесь, согласно карте Алехандро-младшего, Пабло Перес наблюдает за одинокой машиной, приехавшей со стороны Мексиканского залива.
Собственно, вот они, кажется. Диего резко затормозил, опомнился наконец и торопливо натянул на лицо маску.
Тёмно-синяя машина, на первый взгляд что-то японское, стояла поперёк Сан-Кристобаль, почти полностью перегораживая узкую улочку. Джип Пабло был тут же, дверцы открыты, правое заднее колесо съехало с дороги и мокло в луже: вся машина поперёк дороги не поместилась.
Сам Пабло и трое его людей, как это называлось в «Лос Зетас», вели неспешный разговор. Двое крепко держали парня, высокого блондина с бешеными глазами, ещё двое раздевали отчаянно визжавшую и брыкавшуюся девушку.
Так вот почему Пабло не хотел просто расстрелять машину. Что ж, это вполне в его стиле.
Сзади подлетел ещё один чёрный джип, раздался визг тормозов. Открылась дверца, сначала оттуда грянул выстрел, потом вышел Алехандро-младший. Один из парней Пабло — Диего не помнил его имени, кто-то из «соколов», низшая ступень — схватился за грудь и стал медленно оседать на землю.
Идиот. Они же сейчас просто начнут стрелять.
Диего стиснул зубы и открыл дверцу. Ствол удобно лёг в ладонь, как в тире. Он не хотел убивать. Он ввязался во всё это, потому что ему претили убийства.
Палец нажал на спусковой крючок, и ещё один «сокол» завалился набок.
Пабло заорал; пуля просвистела у Диего над ухом, в голове мелькнула мысль: «А что ты будешь делать, если тебя ранят, как перед отцом оправдаешься?». Алехандро-младший выстрелил ещё раз, блондин вывернулся из рук державшего его парня и хорошо приложил его по башке.
Вот и всё. Первый, мать его, подвиг совершён. И кто они после этого? Приехали, не сказали ни слова, открыли огонь. Как... в стиле. Отец бы гордился. Настоящие боевики «Лос Зетас» поступают именно так.
Алехандро-младший уже подскочил к сеньорите, помог одеться, расточая комплименты.
— Спасибо, сеньоры, — сказал блондин, настороженно глядя Диего в глаза.
— Мы... — Диего сглотнул стоявший в горле ком. — Мы знаем, что здешние сначала убивают, потом разбираются. Вы приехали с территории «Эль Гольфо», судя по номерам, вот они и...
— Чёрт, — сказала девушка, растирая запястья. — Не подумала.
Алехандро тут же поднёс её руку к губам, поцеловал пальцы и предложил свою помощь.
— Мы мирные люди, — осторожно продолжал блондин, — и, честное слово, не давали повода...
— Я вам верю, — сказал Диего, — этим людям не обязателен повод. О, я смотрю, они пробили вам дверцу...
Он подошёл к машине, стараясь не делать резких движений. Блондин напрягся, и Диего окончательно утвердился в намерении выяснить, что за люди перед ним.
— Меня зовут Алехандро, — тарахтел тем временем Сандро, — Алехандро Мендес. А это мой брат.
— Я Элена, — девушка была немногословна и явно хотела поскорее избавиться от своих спасителей. Её спутник казался более разумным.
Диего настораживали эти двое.
— Моё имя Рикардо, — блондин говорил мягко, явно подавая сигналы: мы мирные, не надо нас ни в чём подозревать. — Мы с сестрой просто...
— Лобовое стекло жалко, — хмуро сказала девушка. Диего её понимал: три дырки от пуль — действительно не украшение.
Но стекло не осыпалось. Просто теперь в нём три дырки. Диего понимал и Рикардо, не сдержавшего недовольной гримасы. Зачем же привлекать внимание вооруженных людей к тому странному факту, что у мирных людей дорогое авто с бронированными стёклами?
— Элена, ты не могла бы быть повежливее с людьми, которые только что спасли тебе жизнь? — естественно, надо же как-то оправдать своё выражение лица. Как по нотам играет мальчик.
— Простите, сеньоры. Я немного... расстроена всем этим. Думаю, вы понимаете...
— Разумеется, мы понимаем, — Алехандро-младший едва не мурлыкал. — Не каждая девушка способна быстро оправиться от потрясения, вы отлично держитесь, сеньорита. Ваша машина на ходу? Может, вас с братом подвезти?
Рикардо немного нервно наблюдал, как незнакомый парень, так и не снявший маску, неприкрыто ухаживает за его спутницей — сестра она ему или нет, по большому счёту неважно. Важно, что умница Алехандро-младший хоть на пару секунд, но отвлёк на себя внимание этого парня.
Так и есть. В бардачке два ствола и... и... что это, интересно?
— Сеньор, я правильно понимаю, это ведь ваше? — Алехандро-младший галантно подал Рикардо пистолет. — Валялось здесь, а местные такими не пользуются.
— Да, спасибо. Это действительно моё, увы, не успел использовать. Я, знаете ли, не очень привычен к оружию...
— Всё больше по взрывчатым веществам, да, сеньор? — уточнил Диего, вылезая из машины. — Или это игрушка вашей сестры?
Рикардо с Эленой замерли. Алехандро, по-прежнему улыбаясь, нежно держал Элену за руку, и Диего готов был поклясться, что от него девушка не вырвется. Рикардо посмотрел на пистолет у себя в руке, оценил его бесполезность и сунул в карман. Он-то точно знал, что в бутылке, которую сейчас держал Диего.
— А что это, братец? — невинно поинтересовался Сандро.
— Нитроглицерин.
Вот теперь замолчали все. Элена — наивная душа — попыталась осторожно высвободиться, но Алехандро лишь заботливо приобнял её за плечи.
— Рассказывайте, — сексуально выдохнул он ей в ухо.
Рикардо молчал, глядя на Элену. Та поколебалась немного, потом сказала, как выплюнула:
— Ладно. Я расскажу. Всё равно ничего не вышло.
Алехандро-младший заботливо усадил её в свой джип. Диего с Рикардо остались стоять по разные стороны от машины. Диего не выпускал бутылку из рук, Рикардо не сводил с неё глаз.
— Я дочь Рафаэля Монтеро. Только не говорите, будто не знаете, кто это!
Алехандро-младший и Диего синхронно кивнули. Конечно, они знали. Рафаэль Монтеро, один из лидеров картеля «Эль Гольфо», был арестован месяц назад и застрелен при попытке к бегству. Обычное дело.
Итак, в этот раз отец не ошибся. Хотя при чём здесь отец; не ошиблось хвалёное чутьё Пабло Переса. Впрочем, и оно дало сбой: не надо было насиловать девушку, надо было...
Что? Расстрелять на подступах? Если бы машина загорелась, ни поста Пабло Переса, ни «горного» и «цветочного» кварталов не было бы. Так что всё в порядке с его чутьём.
— Арест отца проплатили «Лос Зетас», в этом нет никаких сомнений, — продолжала тем временем Элена. — Я хотела отомстить. Подбила Рикардо мне помочь. Всё.
— И как же вы представляли себе месть, сеньорита? — вежливо поинтересовался Диего.
— Я хотела подобраться поближе к Накосари.
Диего переглянулся с Алехандро-младшим. В районе Эроэ де Накосари стоял их дом.
— И вы уверены, что тогда свершилась бы месть? — мягко спросил Алехандро. — Вы точно знаете, кто виноват в смерти вашего отца?
— Да, — Элена вскинула голову, — точно знаю. Деньги тем полицейским, которые его арестовали, передали именно из Пуэблы. Нужны ещё доказательства?
— Сеньорита, — Диего пытался говорить убедительно. Очень пытался, чёрт возьми! — боюсь вас расстроить, но смерть вашего отца уже отмщена. Не знаю, слышали ли вы об аресте некоего Флавио Сантьяго, правда.
— А какое отношение Флавио Сантьяго имеет к аресту дяди Рафаэля? — подал голос Рикардо.
— Насколько я понял, он решил, хм, сделать приятное своему старому приятелю, который когда-то давно сеньора Монтеро недолюбливал. Креативная инициатива, если вы понимаете, о чём я.
— Простите, но почему мы должны вам верить?
Алехандро-младший усмехнулся.
— Вам показать распечатки банковских счетов сеньора Сантьяго? Двадцать восьмого ноября с его счёта в одном из банков США было снято пятьдесят семь тысяч долларов. Именно эта сумма фигурировала в том неофициальном полицейском отчёте, из которого вы узнали про Пуэблу, верно?
— Откуда у вас эта информация?
А этот Рикардо — упрямый парень.
Алехандро-младший закатал рукав. Элена с интересом уставилась на татуировку Los Zetas Nuevos.
— Мы — внутренний враг организации, — сказал Диего. — Да, пожалуй, это самое правильное название.
— Судите сами, мы же вас спасли, — добавил Сандро. — Значит, знали, что на вас нападают именно здесь. И почему-то решили, эээ, как это правильно сказать, поддержать вашу сторону, э?
Элена и Рикардо молчали. Не доверяли, конечно. А кто бы стал доверять на их месте?
— Но нитроглицерин — не выход, — продолжал Диего. — Погибнет множество людей, Пуэбла — туристический город, Эроэ де Накосари — центральный район, то есть среди погибших будут иностранцы. Виноватыми объявят вас, ну хорошо, не вас лично, мы же все понимаем, что если эта бутыль взорвётся, вы погибнете первыми. Но картель «Эль Гольфо» станет врагом номер один. Вас просто сотрут с лица земли, в ваши города войдёт армия, как уже бывало. Разве это будет достойной местью за смерть вашего отца, сеньорита?
— Разве ему было бы приятно узнать, что вскоре после его смерти его единственная дочь погибла? — негромко спросил Алехандро-младший.
Диего едва сдержал восхищённый возглас. Сандро сказал именно то, что было надо этой взбалмошной девице. Её брат — или кто он ей, кузен, Рафаэль же ему дядя? — в общем, Рикардо, судя по всему, вообще не горел желанием умирать. Скорее считал, что у него нет выхода, «Эль Гольфо» всё равно обречён, а так можно забрать с собой побольше врагов. Но как раз его аргументы Диего убедили. А женщина — она и есть женщина. С ними всегда лучше ладил Алехандро-младший.
— Сеньорита, давайте я отвезу вас... в какое-нибудь безопасное место, — Алехандро ворковал, и Элена постепенно оттаивала в его руках, хотя, кажется, сама пока не замечала этого. — Мой брат заберёт вашу бутыль от греха подальше, а мы сядем втроём и всё обсудим. Поехали?
Ох, спасибо, дорогой друг, самое вкусное ты оставил мне: везти по дивным мексиканским дорогам бутылку нитроглицерина в джипе без номеров. Какая радость.
Впрочем, здесь Диего с его рациональным мышлением действительно был уже не нужен. Женщина любит ушами, причём обычно за необычайную ерунду, которую желает слушать часами. Оставим профессионалу делать его дело.
А сами поупражняемся в осторожном вождении.
Как и ожидалось, Алехандро-младший явился домой поздно ночью и сразу зашёл к Диего.
— Ты джип где оставил? — немедленно спросил тот.
— Так рядом с твоим же, я умею эсэмэски читать, ты чего, — хохотнул Алехандро, устраиваясь на кровати рядом с Диего.
— Хорошо. А то я уж было решил, что ты за своей сеньоритой ничего не видишь и не слышишь.
— Она всё же не столь прекрасна, парень.
— Ладно, чем там кончилось?
— А кто тебе сказал, что кончилось? Пока Элена со своим двоюродным братцем возвращаются домой. Не знаю, что ещё они придумают, на всякий случай надо за ними присматривать.
— И как ты собираешься это делать?
— Ай, Диего, а на что придуманы все эти высоченные технологии? Не ссы, разберёмся.
— Алехандро Мурьета, советующий мне использовать высокие технологии — это надо запечатлеть для потомков и сохранить в веках.
— Слушай, Диего. Ты мне чего скажи. Ты же соврал ей, нафига? Ну, про Жёлтого. Я поддакнул, конечно, но...
Диего сел в кровати.
— А что я должен был сказать? Да, мой отец оплатил убийство вашего, понимаю вашу боль, давайте отнесу нитроглицеринчик ему в спальню и подожгу? Ты, кстати, откуда вообще знаешь про пятьдесят семь тысяч?
— У меня есть доступ к финансовым отчётам. Помесячным. Там были пятьдесят семь кусков за Рафаэля Монтеро. Слушай, а это точно твой отец?
— Точно. Они общались в юности. Вроде даже дружили. Говорили, когда «Эль Гольфо» позвал Ласкано и его людей из спецназа, отец советовал Ласкано соглашаться, мол, там мой друг, это хорошие люди. А потом что-то между ними случилось. Раскол с «Эль Гольфо», конечно, произошёл не из-за отца, но их отношения с Монтеро из-за этого ещё ухудшились. Собственно, ты знаешь, что там между ними было.
Алехандро-младший кивнул. Конечно, он знал. Все знали. В «Эль Гольфо» сменилось руководство, и новым хозяевам зачем-то понадобилось отгородиться от массовых убийств, которые совершали «Лос Зетас», тогда ещё обычная нанятая картелем группировка. Руководители «Эль Гольфо» думали, что просто сдадут своих головорезов полиции и будут спокойно жить дальше, но головорезы решили иначе.
— В общем, я знаю, что это он. Был... разговор дома. Но не мог же я ей сказать. Пусть на Жёлтого думает, он вряд ли выйдет. Она бешеная, эта Элена.
— Факт, — подтвердил Алехандро. — Слушай... А каково это — воевать против отца?
В комнате повисло неловкое молчание. Какое-то время Диего подбирал слова; Алехандро-младший терпеливо ждал.
— Знаешь, сначала я вообще не думал, что буду воевать против отца. Мне казалось, ну, что мы против «Лос Зетас», комариные укусы, мы не достанем до верха. А теперь я смотрю и...
— Я весь день думал, Диего. Мы ничего не сможем остановить, если не начнём играть по-крупному. У нас есть то, чего нет ни у кого: информация. Мы знаем о «Лос Зетас» почти всё. Хороший хакер — и будем знать всё. Мы можем многое, Диего. Остаётся решить два вопроса: готовы ли мы на это и на хрена нам это нужно.
— Ты хочешь убивать «старых Зетас», — это не было вопросом.
Алехандро-младший кивнул.
— Это единственное, что можно сделать, если мы хотим остаться в живых. Вот я и спрашиваю тебя: на хрена? Какая лично мне выгода от того, что я вместо того, чтобы стать в «Лос Зетас» не последним человеком, начну их убивать?
Продолжение в комментариях
Название: Город ангелов
Автор: КП
Бета: hao-grey, Vedma_Natka
Персонажи: Диего де ла Вега, Алехандро Мурьета/Элена Монтеро, НМП, Уильям Сомерсет и другие
Категория: джен с упоминанием гета
Жанр: приключения, мистика
Размер: миди, 16219 слов
Рейтинг: R
Задание: фильм "Семь"
Краткое содержание: Диего де ла Вега, сын одного из лидеров наркокартеля "Лос Зетас", не любит насилия и всячески старается отмежеваться от отцовских дел. Однако некий странный старик решает изменить его судьбу...
Примечания: 1. Модерн!АУ; кроссовер канонов Зорро между собой с добавлением фильма «Семь».
2. Как использован наш фильм: Уильям Сомерсет – детектив из фильма «Семь»; Давидо де Молина – испанский вариант имени второго детектива из фильма, Дэвида Миллза; Фуланито де Таль и Менганито де Куаль — испаноязычные аналоги псевдонима Джон Доу (убийцы в фильме), их можно приблизительно перевести как «некий господин такой-то». В фике использована основная идея фильма — о недопустимости самосуда, который ставит «мстителя» на одну доску с преступником, и идея финала фильма, в котором преступник побеждает несмотря ни на что, а также сама тема убийств как возмездия.
3. Информация по матчасти"Лос Зетас" – реально существующая вооружённая группировка, крупный наркокартель, имеющий значительный вес в Мексике и ведущий постоянные войны с другими картелями.
Противостояние правительства и наркокартелей в Мексике действительно имеет характер военных действий, привлекается и действующая армия. Бывали случаи, когда армия и полиция в ходе совместных действий с боями входили в город, где размещался штаб картеля. Бывало, что картели уничтожали всю полицию города поголовно. Естественно, в этой ситуации очень велика коррумпированность полиции. Подробнее об этом можно почитать, например, здесь.
Наркокартели, в частности "Лос Зетас", действительно массово убивают мигрантов, направляющихся в США. Из одного из недавно найденных захоронений извлекли 193 трупа мужчин и женщин. Мотивы этих убийств полиции неизвестны (по меньшей мере официально).
Барак Обама действительно высказывался по поводу недопустимости происходящего в Мексике, США даже выделили Мексике деньги на борьбу с картелями и помогают советом и специалистами.
Разумеется, в тексте есть масса неточностей, передёргиваний и художественного вымысла. Не надо воспринимать его как полностью достоверный.
Предупреждения: нецензурная лексика, насилие.
Ссылка на скачивание в формате .rtf: GorodAngelov.rtf
читать дальше— Кто им заплатил, вот что я хочу знать! — бушевал отец.
— Я бы скорее поставил вопрос так: был ли это тот же человек, который проплатил Хосе Анхеля? — невозмутимо заметил Эстебан и промокнул губы салфеткой. — Сеньор де ла Вега, прошу вас, присядьте. Неловко получается — глава дома бегает, а мы сидим и трапезничаем.
Отец рухнул на стул и начал раздражённо ковырять вилкой кусок мяса.
— Не представляю, кому так хочется на тот свет, — пыхтел он. — Вроде бы мы обо всём договорились, чего им ещё не хватает? Чёрт подери, ну что за страна! Чтобы тебя услышали и начали воспринимать серьёзно, надо вырезать пару городов!
Эстебан молча пожал плечами. Ему такое положение дел казалось совершенно естественным.
Диего старался даже жевать потише, чтобы гнев отца не обрушился на него. Обычно Алехандро де ла Вега был добр к своему непутёвому сыну, но в таком состоянии, как сейчас, мог и припомнить ему пару-тройку последних грехов. Впрочем, почему пару-тройку; в глазах отца грех у Диего всего один: излишняя мягкость. Совершенно неподобающая сыну одного из глав «Лос Зетас».
Алехандро-младший деловито жевал и энергично кивал в такт словам отца. Время от времени он вносил свою лепту в разговор, что выражалось в малоразборчивом мычании, обычно означавшем «Да, сеньор де ла Вега, я совершенно с вами согласен» или «Ну до чего же возмутительно, подумать только!». Отец смотрел на него благосклонно и понемногу успокаивался.
— Сеньор де ла Вега, — предпринял осторожную попытку Эстебан, — так я позвоню адвокатам?
— Звони, — буркнул отец, откусив наконец кусок от изрядно уже пострадавшей отбивной. — Толку всё равно не будет, но звони. Всё лишние стволы. Мало ли, может, сможем отбить.
— Жёлтого? — от возмущения Алехандро-младший проглотил то, что жевал, и начал говорить внятно. Диего недовольно качнул головой: по его мнению, разговаривать у Сандро пока получалось плохо. Лучше бы и дальше жевал и мычал. — Да Жёлтого не отпустят, вы что, сеньор де ла Вега! Пристрелят и скажут адвокатам, что так и было, при попытке к бегству и всё такое. Ну не дураки же они!
— К сожалению, не дураки, — отец с досадой отшвырнул в сторону столовый нож. — Но адвокаты, мой мальчик, знают такие вещи, которые нам с тобой неведомы. Например, они могут сделать пару невинных запросов и по тому, кто и как им отвечает, определить, где именно заперли Жёлтого.
Диего чуть пихнул Алехандро локтём в бок; тот на миг застыл, будто пытаясь сообразить, что происходит, потом привстал, ухватил салат с кальмарами, положил немного себе на тарелку и отдал блюдо Диего. Всё-таки хорошо, что отец взял в дом приёмыша. По крайней мере, в житейских вопросах он понятливый малый.
Жёлтого, в смысле Флавио Мендеса Сантьяго, Диего знал плохо. Видел пару раз мельком, да и всё. Не про его честь это — ручкаться с одним из глав «Лос Зетас». Вот Алехандро-младший с ним за одним столом сидел не раз. И с Хосе Анхелем Фернандесом тоже — пока того не взяли, разумеется. Алехандро Мурьета вообще был на хорошем счету в картеле: перспективный парень, взятый в дом де ла Вега, чтобы занять место мягкотелого Диего.
Отличное прикрытие на самом деле.
Диего невесело улыбнулся неожиданной мысли. Прикрытие? Какое к чертям прикрытие? Когда воюют картели, ни один человек, будь он хоть сам Че Гевара, не может ничего сделать. Сиди и не рыпайся, что там прикрывать, как ты играешь на гитаре? Или как вздыхаешь по прелестям юной Лолиты Кинтеро, известной своим пышным бюстом, в котором ей пару раз удавалось провозить по паре килограмм героина? С чего ты вообще решил...
Диего резко помрачнел. Опять это, будь оно неладно. Не его мысли, не его планы. Надо бы уйти к себе и полежать немного, но сегодня не выйдет.
Алехандро-младший озабоченно посмотрел на него. Привык уже ловить смену настроения, это хорошо. Меньше слов надо тратить.
Эстебан поднялся, бросил смятую салфетку на стол.
— Сеньор де ла Вега, вы позволите мне...
— Да, иди уже. Чем скорее, тем лучше. Я сейчас тоже позвоню... в пару мест. Эй, Кончита! Пусть мне кофе и пирожные подадут в кабинет.
Отец шумно отодвинул стул и почти выбежал из столовой. Диего перевёл дух. Алехандро-младший одарил его ещё одним подозрительным взглядом, торопливо доел и тоже вышел из-за стола.
До самой комнаты Диего они молчали. Наконец плотно закрыв за собой дверь, Сандро выпалил:
— Я знаю, что это за чертовщина!
Диего похолодел.
— У тебя тоже?
— Ага, почитай весь обед плющит. Так вот, я знаю, говорю, что это такое.
— Что?
— А помнишь, мы цацки рассматривали? Ну, те цацки, как они там правильно называются... Короче, неважно. Там была такая старая штуковина на подушке, помнишь? Каменная Z на металле. Мы её рассматривали, в руки брали. Тяжёлая, зараза. Помнишь?
— Помню, — неожиданно осипшим голосом сказал Диего. В ноздри ударил запах диковинных пряностей и смолы, пальцы шевельнулись, вспоминая шершавую поверхность камня. Диего, пожалуй, слишком хорошо помнил, как положил на ладонь странную, будто росчерк кисти, каменную букву Z.
— На ней что-то было, точно тебе говорю. Она в руках у меня нагрелась, а с чего бы ей нагреваться? Не металлическая же, каменная. И с тех пор это началось. Мысли чужие... дурацкие. И это, ну... — Алехандро-младший замялся, — снится она мне. Я её во сне в руки беру, в пещеру какую-то утаскиваю...
Диего зажмурился. Пряности и смола, он стоит на коленях перед огромным пнём, а на нём лежит каменный символ картеля. Надо протянуть руку и погладить камень, а потом можно потушить огонь, который весело пляшет на сосновых ветках, и идти делать своё дело. Капли живицы застыли на пне, к манжетам рубашки Диего пристали сосновые хвоинки. Лиса, стоящая поодаль, сердито посмотрела на него, махнула хвостом и убежала.
— ...Если бы какая золотая цацка снилась или серебряная, — бубнил где-то вдалеке Алехандро-младший, — то хер бы с ней, а каменная... Колдовство это, вот что я тебе скажу.
Диего открыл глаза, глубоко вздохнул, подошёл к Сандро и положил ладонь ему на лоб. Лоб был горячим.
— Послушай, парень, на дворе двадцать первый век, какое колдовство? Знаешь, давным-давно жил такой умный человек, Оккам, и была у него первоклассная бритва...
— Диего! Ну чего ты со мной говоришь, как будто я Лолита? Знаю я про Оккама. Он тоже считал, что если всё лишнее отсёк, а решения нет, — значит, отсёк что-то не лишнее. Говорю тебе, каменюка эта виновата. В чём, не знаю. Может, заклинание на ней, может, неведомое науке излучение, а может, проклятие фараонов и Кетцалькоатля. Но это она. Знать бы ещё, чего хочет-то... Потому что пока всё сходится на том, что она пытается нас убить.
— Алехандро, — терпеливо произнёс Диего, — вдумайся, ты пытаешься сказать, что символ картеля внушает нам идиотские мысли, транслирует, так сказать, прямо в мозг, да ещё и с кровожадными целями. Тебе точно не пора к врачу?
— Да это ты психический! — взорвался Сандро. — Одна и та же фигня происходит с нами обоими после того, как мы подержали эту хрень в руках, да к тому же она нам ещё и снится!
— Фигня или хрень? — чопорно осведомился Диего.
— Да иди ты! Прекрасно же всё понимаешь, ну! Давай сходим туда ещё раз, а?
— И начнём светиться? Пахнуть ладаном или серой? У нас откроется третий глаз? Может, лучше держаться от этой штуки подальше, если ты её... подозреваешь?
Шершавый камень, тёплый, будто дерево, наверное, он напитался от того дерева, которым был этот пень совсем недавно. Пальцы греются о камень...
— Я знал, — Алехандро широко улыбнулся, — знал, что ты не полный идиот! Сегодня ночью?
Лиса смотрит на него осуждающе и качает головой, совсем как отец.
— Хорошо. Сегодня ночью.
***
Дверь в кабинет начальника была приоткрыта; оттуда доносился полузадушенный писк компьютера. Адская машинка снова начала раз за разом перегружаться, не обращая внимания на подаваемые команды. Давидо хмыкнул. А ведь было время, когда он завидовал шефу: вот, ему компьютер дали, а ты тут уродуйся с печатной машинкой... Ну уж нет, спасибо. Печатные машинки не зависают, не объявляют внезапно, что файл с отчётом, который надо сдавать, битый и его невозможно открыть, и не выключаются, не сохранив набираемый документ, когда гаснет свет.
Подумаешь, стучат громко. А нечего сидеть в участке всей толпой, когда люди протоколы пишут. Работа полицейского — на улицах.
На самом деле детектива Давидо де Молину сейчас раздражало всё. Слишком громкий голос болтающего по телефону Эрнандо, слишком тихий шёпот Мигеля и Пабло — о чём это они секретничают? — ненормально быстро остывающий кофе, ведь только что налил... Дело было, конечно, в чёртовом гринго, которого они ждали.
Вот кто сказал, интересно, что гринго умеют бороться с наркотиками? Ну, нет у них картелей, и что? А где всю выращенную в Мексике дурь продают, а? Уж всяко не в Бразилии. В своё время, по малолетству, Давидо сам чуть не стал перевозчиком, так что немного в том, как это делается, разбирался. Ни черта они не отслеживают в своих Соединённых Штатах. Им бы только мигрантов не пускать, а если у тебя обратный билет есть и ты не первый раз ездишь, то есть можно не переживать, что останешься, — да вези хоть слона, хоть чупакабру! Блядские ленивые скоты, вот они кто. А туда же, поучать лезут. Обама ихний пёрнул с Капитолия — и расстарались присылать мексиканским братьям консультантов по борьбе с наркомафией. Свои бы жопы подтёрли, недоделки.
И начальник тоже хорош, хуй мохнатый. Нет бы скинуть этого гринго на Моралеса, или хотя бы на Рамиреса — они же в основном наркокартелями и занимаются. Но нет, конечно, штатовца надо подсунуть Давидо, потому что Давидо — главный козёл отпущения в участке. Надо бы за эту дополнительную нагрузку надбавку потребовать. Сроду с картелями не воевал, но именно де Молина заслужил особенную нелюбовь грёбаного начальства, а значит, все неприятности будут валиться на него, пока не догадается подать к хуям в отставку.
Не дождётесь, мать-вашу-сеньор Варгас. Давидо де Молина, может, и склочный тип, матерящийся через слово, но чтобы вы утёрлись, он договорится и с гринго.
Пузатый чёрный телефон на столе противно задребезжал. Давидо взял трубку.
— Детектив де Молина.
— Едут, — скрипнула трубка. — Будут у вас минут через десять.
— Спасибо, Педро. С меня пиво.
В ответ раздались короткие гудки.
Давидо вполголоса чертыхнулся и в третий раз начал прибираться на столе. Предыдущие две попытки закончились полным провалом: любимые сотрудники постоянно дёргали.
Он уже разобрал две стопки из трёх (нашлись протокол, который он искал три дня, и загнивший бутерброд, источник неприятного запаха), когда влетел сержант Гарсия, сбив стоявший недалеко от двери стул, и заорал:
— Давидо, Давидо, срочно нужен протокол опознания Рохаса, давай скорее, я отвезу!
— Что опять за спешка, Гарсия? — Давидо скривился, выкидывая истлевший труп бутерброда. — Какое-то начальство встало не с той ноги, а я должен из-за этого жопу рвать?
— Ай, Давидо, ты не понимаешь, сам сеньор Монастарио интересуется! Это не шутки! Давай скорее протокол!
— Значит, так, сержант Гарсия, во-первых, смирр-но! — рявкнул Давидо. Гарсия перепуганно вытянулся по швам, выпятив огромный живот. — Вы, сержант Гарсия, ебать вас в рот, сейчас разговариваете со старшим по званию, извольте уважать и обращаться по форме! Кроме того, согласно статье... статье... короче, согласно действующему законодательству, оригинал протокола я могу выдать кому угодно — я повторяю, кому угодно, сержант Гарсия! — только по письменному требованию, заверенному как минимум канцелярией нашего министерства. Или по решению суда. А в-третьих, копию протокола мне сейчас делать недосуг, потому что с минуты на минуту сюда приедет консультант из Соединённых Штатов, агент ФБР или ещё кто-нибудь в этом роде, и моя обязанность — его принять. Это важнейшее дело государственного значения. Я, разумеется, не обязан отчитываться вам в этом, но хочу, чтобы вы поняли, насколько неуместны ваши крики о том, что я должен всё бросить и прямо сейчас, не подтерев жопу, кинуться отсасывать начальнику полиции нашего вшивого городка. Да тут судьба Мексики решается, можно сказать! Будьте же патриотом наконец!
Гарсия внимал, выпучив глаза. Дослушав тираду Давидо, он обалдело кивнул, отдал честь, развернулся и, печатая шаг, убрался вон.
Давидо облегчённо вздохнул. В полиции, конечно, приходится работать с идиотами, но иногда в этом есть свои плюсы.
Задняя дверь хлопнула, и раздался голос Лопеса.
— Прошу вас, мистер Сомерсет, — старательно выговаривая английские слова, сказал он.
Давидо чуть не застонал. Ну, догадался — вести гринго через двор! Там же грязь непролазная, и стены в последний раз красили, когда хуй Давидо ещё назывался пиписькой.
Нельзя же так сразу. Хоть бы пообвыкнуться ему дали.
Взгляд упал на ободранную батарею. Давидо подхватился и быстро разложил на ней свеженькие ориентировки — прикрыть безобразие.
— Вот, мистер Сомерсет, — сказал Лопес, заходя в комнату, — это детектив де Молина, он будет работать с вами.
Давидо моргнул. За Лопесом шёл высокий негр в тёмно-сером костюме. На вид лет сорок-пятьдесят, часы, кажется, наградные, туфли минимум баксов за триста, или сколько там стоят хорошие туфли в Штатах.
Вот тебе и гринго. Стало даже немного обидно: ждал белого засранца, похожего на здешних, как хуй на маракуйю, а приехал... почти свой, только разодетый. А ведь, небось, засранец почище белых. Иначе зачем бы его прислали?
— Здравствуйте, детектив, — испанский Сомерсета был поприличней, чем английский Лопеса. — Меня зовут Уильям Сомерсет, и я работаю с организованными преступными группами пятнадцать лет. Надеюсь оказаться вам полезным.
— И вам доброго здоровья, — Давидо пожал протянутую руку. — Я Давидо, работаю в этой дыре девятый год и всё ещё жив, что в наших условиях можно приравнять к рыцарскому званию. Если буду вас доставать, скажите.
Сомерсет кивнул.
— Я прошу прощения, что сразу о работе, но мне сказали, что вы арестовали некоего важного в картелях человека.
— Да, Флавио Мендеса Сантьяго, кличка Жёлтый. Операцией руководил детектив Рамирес, он должен вот-вот подойти, у него следственный эксперимент по одному делу.
— Понятно, спасибо. Я бы хотел посмотреть протокол допроса, думаю, вы понимаете.
— Понимаю, что ж тут непонятного. Рамирес придёт и непременно вам его покажет.
— А вы не могли бы вкратце обрисовать мне ситуацию в вашем районе?
Давидо пожал плечами.
— Да что тут обрисовывать, пиздец как он есть, уж простите за прямоту. «Лос Зетас» ведут войну за влияние со всеми окрестными картелями, те отбиваются, как могут. Недавно у нас была перестрелка — заехали парни из «Синалоа», у себя дома они уже вздохнуть свободно не могут, так решили нагрянуть, так сказать, в тыл врага. Мы их вместе с армией разнимали. У нас, знаете ли, город туристический, только не хватало стрельбы на улицах. Но в основном «Лос Зетас» тут хозяйничают, как в трусах у своих жён. Только что почтой дурь свою не пересылают. В основном героин — Мехико близко, да и туристы опять же, есть шанс сбыть что-то, а не только транзитом провезти. Подробности надо у Рамиреса спрашивать, он в основном этим занимается. И Моралес немного.
— Почему же тогда мною занимаетесь вы?
Ах ты ж хуй небритый. Ну хорошо, задаёшь прямые вопросы — получай прямые ответы.
— А меня начальство не любит, — широко улыбнувшись, честно признался Давидо. — Поэтому всякую ерунду типа непрошеных советчиков, не разбирающихся в наших реалиях, сбрасывают на меня. Государственная программа, все дела, но толку ведь от этого всё равно никакого.
— Почему? — изумился Сомерсет.
— Да потому, что ни у кого нет личного интереса же. Программы выполняются для галочки. Вы что, раньше в такой бредятине не участвовали никогда?
— В том и дело, что участвовал. И у нас подобные программы весьма эффективны, потому что никто не работает «для галочки».
— Ну, поглядим. Сами понимаете, я буду только рад, если из этого что-то выйдет. Но у нас полицейские скорее озабочены тем, чтобы выжить, чем тем, чтобы поднять раскрываемость на три процента. Нужные цифры в крайнем случае можно и нарисовать в отчёте.
— И не вскроется?
Давидо посмотрел на гостя как на идиота.
— А кому оно надо? Город получил красивый отчёт от района — вот и отличненько, ему ж надо красивый отчёт провинции сдать, а то шею намылят.
Сомерсет покачал головой.
— Кажется, я понимаю, почему у вас случилось... то, что случилось. Слишком гладкие отчёты, слишком поздно всплыло, что на самом деле всё не так радужно.
— Сечёшь фишку, чувак, — кивнул Давидо. — И пока наверху будут драть нас за отчёты с не теми цифрами, так и будет.
Штатовец явно хотел что-то сказать, но смолчал. Давидо чуть заметно вздохнул. Говорит, что пятнадцать лет работает, а сам наивный, как стажёр. И чему же, интересно, собрались нас учить те, у кого вместо живых людей по стране бегают розовые пони в бантиках? Этот тип с заебись каким опытом вообще живого громилу видел когда-нибудь?
Ох, и наплачемся мы с этими советничками. Как пить дать, наплачемся.
***
Дверь скрипнула. Диего нервно оглянулся.
— Эй, парень, потише!
— Не шипи, тебя слышнее, чем эту несчастную дверь.
— Просто не хочу, чтобы сюда набежала охрана.
— Тогда заткнись.
Диего обиженно замолчал. Они с Алехандро-младшим крались по тёмному коридору, ведущему в комнату с реликвиями картеля. Ради чего они это делали, Сандро так и не объяснил. Возможно, он считает, что если каменюку стукнуть хорошенько, она заговорит человеческим голосом и во всём признается.
— Чёрт! — Алехандро-младший споткнулся о какую-то здоровенную металлическую вазу; та глухо загудела на весь этаж.
Диего замер, озираясь. Вряд ли они смогут объяснить охране, что им здесь нужно во втором часу ночи.
— Да успокойся ты, спят они. Или в карты играют.
— А кто курит тогда?
Алехандро-младший принюхался.
— А это точно курево? Может, благовония какие опять жгут в той комнате? Не похоже ни на табак, ни на траву.
Постояли ещё, напряжённо вслушиваясь в тишину. Потом двинулись дальше.
В той комнате действительно жгли благовония. Именно жгли: на массивную жаровню, лет триста назад отапливавшую комнату зимой, бросили целую охапку сырой травы, и она тлела, сильно дымя. Алехандро-младший закашлялся и просипел:
— Давай откроем окно, а?
Диего отчаянно тёр глаза.
— Нельзя, на окнах сигналка.
— Чёрт, — Сандро снова закашлялся. — Кажется, у меня... аллергия на эту дрянь...
— Уйдём отсюда?
— Ага, пожалуй. Ну её нахрен, каменюку эту, в другой раз зайдём.
Алехандро потянул руку к дверной ручке, но вдруг замер, обернулся и пошёл прямо к витрине, в которой на чёрной металлической подставке лежала каменная Z. Его горло странно дёргалось, как будто парня душил кашель; потом он несколько раз глубоко вздохнул и, кажется, попустило.
Диего смахнул слёзы с глаз и пошёл следом. Смешно сказать, но кусок камня манил его, тянул к себе. Звал по имени. Ведь не Сандро же, честное слово, тянул низким шёпотом нараспев: «Диееееего, Ди-е-го...».
Руки на шершавый камень они с Алехандро положили одновременно.
— Вы пришли, — отчётливо произнёс кто-то слева. — Наконец-то.
Парни резко развернулись и изумлённо уставились на старика, стоявшего в углу. Разодетый, как актёр из фильма про войну за независимость, причём из последних серий, когда одежда должна быть в меру грязной и без меры мятой, он смотрел на них с радостью.
Что ответить, Диего не знал, поэтому не ответил ничего. Алехандро-младший взялся за пистолет.
— Ты кто такой, дед?
— Я тот, кого вы ненадолго выпустили. Меня зовут Диего. Диего де ла Вега.
— Хорош комедию ломать, старик, говори по делу, или я разнесу твою башку вдребезги, — Алехандро-младший смотрел зло и говорил решительно. Диего знал его слишком хорошо, чтобы понять: у него поджилки трясутся. Вот ведь дитя природы, в чертовщину верит.
— Сеньор, — мягко сказал Диего, — действительно, давайте прекратим клоунаду. Кто вы такой и откуда здесь взялись? В этой комнате одна дверь, и она не открывалась. Вы прятались здесь? С какой целью?
— Мне нужен преемник, — ответил старик. — Я долго ждал, но никто не приходил ко мне. А ведь моя сила и моё служение должны быть переданы кому-то, без этого я не могу спокойно уйти туда, где мне давно место.
— Сила? — переспросил Алехандро-младший. Ну как ребёнок, честное слово.
— Служение, — уточнил Диего.
— Я служу справедливости. Пока на свете есть зло, должен быть и тот, кто противостоит ему. Я не знаю, как вышло, что выбор пал на семью де ла Вега, но теперь это наша работа. Беда в том, что у меня было пять дочерей, и никого из них я не мог сделать своей наследницей. Я ждал внуков или на худой конец племянников, но все они оказались... негодными. Потом я умер. И вот наконец пришли вы, сразу двое, чтобы забрать моё бремя и отпустить меня.
— Что за чушь ты несёшь, дед? Комиксов начитался? — в голосе Алехандро угадывалось разочарование.
Старик хохотнул.
— В моё время, молодой человек, читали труды античных философов и французских мыслителей.
— Сеньор, вы лжёте, — Диего сказал эти слова твёрдо, но немного сочувственно. В конце концов, старик, похоже, психический.
— С чего вы взяли, молодой человек? — их странный собеседник, кажется, был уверен в своей правоте. Или тянул время, пока не прибежала охрана?
— Вы сказали, что ваше служение относится к роду де ла Вега, — продолжал Диего. Старик кивнул:
— Именно так.
— Но я-то Мурьета, — подал голос Алехандро-младший. — Я не из семьи де ла Вега. Просто... помогаю сеньору Алехандро с делами.
— Вот как? Это даже любопытно. Но тем не менее никак не отменяет того факта, что вы оба пригодны для работы Зорро.
— Чего? — воскликнули оба парня хором.
— Зорро? Да ты точно на комиксах шизанулся, дед! — возмутился Сандро.
— Простите, сеньор, но в детские сказки мы не верим точно, — кивнул Диего.
Лицо старика просветлело.
— Так про меня помнят? Правда помнят? Сказки рассказывают? Но это же отлично! Значит, всё было не зря! Если бы то, что я делал, не было нужно людям, — пояснил старик растерявшимся от такой наглости парням, — они забыли бы обо мне, как забывают о ненужных вещах. Но они помнят!
— Алехандро, что будем делать? Это работа для психиатра, но мы не можем вызвать охрану: она первым делом спросит, что мы тут делаем.
— А зачем нам охрана? Сами справимся, — Алехандро-младший поднял пистолет и прицелился. — Вот что, дед...
Старик чуть шевельнул рукой, и комната вокруг Диего исчезла. Пропали и старик, и Алехандро, теперь Диего стоял в лесу, огромные сосны скрывали небо, пахло смолой и пряностями. На огромном пне, истекающем живицей, лежала каменная буква Z. Рядом, в аккуратно сложенном костре, весело горели, потрескивая, сухие ветки. Где-то высоко пела птица.
Диего огляделся. Никого. На тропинке, ведущей сюда, никаких следов. Он протянул руку и нерешительно коснулся камня. Шершавый и тёплый, как во сне. Здесь ещё должна быть лисица... Диего повернул голову. Между двумя деревьями, там, где секунду назад было пусто, стояла лиса и смотрела на него.
— Чего ты ждёшь? — спросил Диего, чувствуя себя полным идиотом. — Я должен что-то сделать?
Лиса неторопливо подошла к нему и ткнулась в ладонь. Он погладил её и почувствовал пальцами кожаный шнурок, обвивающийся вокруг шеи животного. Подцепил, снял — лиса чуть опустила голову, позволяя это сделать. На шнурке болтался медальон — кругляш с выдавленной на нём буквой Z. Лиса смотрела.
— Я должен это забрать? — спросил Диего.
Лиса смотрела и молчала. Диего пожал плечами и надел медальон на шею. Лиса удовлетворённо кивнула, развернулась и потрусила вглубь леса.
Резко запахло смолой, как будто ею плеснули в огонь. Диего моргнул — и снова оказался в комнате с реликвиями картеля.
Алехандро-младший отчаянно ругался и вытирал руку о штаны. Старик стоял спокойно, не проявляя никаких признаков агрессии.
— Сандро, что случилось?
— Шлюхачье отродье, она была бешеная, Диего! Понимаешь? Бешеная! Я так пересрал, святая Мадонна! Вылупилась на меня, башка трясётся, из пасти пена капает... Заставила это взять, легла и издохла. Я думал, покусает, тварь.
— Теперь вы не будете говорить, что я лгу, молодые люди? — напомнил о себе старик.
Парни переглянулись.
— Что это было? — резко спросил Диего. Мысль о том, что Алехандро из-за этой клоунады мог по-настоящему умереть, испугала его не на шутку.
— К каждому из вас судьба приходит по-разному. Я не знаю, что именно было у вас. Но по крайней мере теперь вы поверили, не так ли?
— Во что мы должны поверить? Вы можете наконец объяснить нам, что к чему? Пока вы твердите лишь, что мы достойны, не объясняя, почему, и заставляете нас принять силу, о которой мы ничего не знаем.
— И служение, — напомнил Алехандро-младший.
— Вот именно, и служение.
— Теперь вы — Зорро, — просто сказал старик. — Если где-то творится несправедливость, вы узнаете об этом. Если решите оставить всё как есть, будете наказаны. Не спрашивайте меня, как, я не знаю.
— А если не справимся? Знаете ли, сеньор, у нас зачастую вся армия не может справиться с... несправедливостью, что сможем мы двое?
— Я не знаю, молодые люди. Я знаю только, что всегда справлялся. Возможно, Зорро узнаёт только о той несправедливости, которая ему по силам.
— Вот дерьмо, — сказал Алехандро-младший, вертя в руках медальон.
— Возьмите, — старик шагнул к ним, протягивая чёрную маску.
— Это что, нам обязательно её носить? Как Супермену красные трусы?
— Нет, сеньор Мурьета, вовсе нет. Сила от неё не зависит. Это, если хотите, ритуал. Просто возьмите.
Они протянули руки одновременно. Переглянулись, усмехнулись и вдвоём взяли маску. Старик судорожно вздохнул — и растаял в воздухе.
— Вот дерьмо, — повторил Алехандро-младший.
***
Как Давидо и ожидал, кусок дерьма, работавший в их участке начальником, слащаво улыбался гостю из Штатов и радостно выдал ему все мыслимые полномочия скопом. Теперь Сомерсет всюду совал свой нос — правда, надо отдать ему должное, предельно деликатно. Никто, даже взрывной Моралес, ещё ни разу не наорал на него. Ну, ходит. Ну, разбирается. Да пусть его, кому от этого плохо?
В общем, никто не удивился, когда штатовец моментально возник, стоило явиться этим слизнякам в галстуках, адвокатам «Лос Зетас». На крик прибежал, ясное дело: Рамирес разорался так, что стёкла дрожали.
— Жёлтого своего вы увидите в гробу, поняли? — кипятился он. — Или во сне. Или когда у лягушек волосы вырастут. Идите в жопу строевым шагом, и на хую я вертел все ваши права разом! Выучились, бляди подзаборные, и теперь ебанатов всяких защищают. Вот начнёте законность защищать — тогда и говорите про законность, а сейчас пошли нахуй отсюда! Эй, Мендес, выстави их за дверь, пока с ними не случился несчастный случай!
Сомерсет повернулся к Давидо, печатавшему протокол; вид у него был совершенно потрясённый.
— У вас допускаются такие масштабные нарушения закона полицией? Как же вы можете при этом выполнять свою работу? Ведь законность — это основа...
— Послушай, ты, — Рамирес подошёл вплотную к штатовцу и упёр палец ему в грудь, — если в вашей чистенькой стране спокойно выпускают под залог серийных убийц и позволяют адвокатам передавать распоряжения банде от её сидящего главаря, это не значит, что мы станем делать так же, ясно? Нас мало, и мы слабее, так что работаем, как можем. Не нравится — пиздуй обратно в свой Лос-Анжелес или откуда там ты вынырнул на наши головы. Жёлтый будет сидеть, а если его попробуют вытащить — будет лежать в холодильнике, с биркой на ноге. И мне много матерей скажут за это спасибо.
Сомерсет вздохнул. Давидо наблюдал за ним краем глаза; совершенно очевидно, что он ни хрена не понял, у него какая-то своя правда, и в его Штатах она волшебным образом работает.
— Мы не в Штатах, просто поверь, — негромко сказал Давидо. — Здесь всё не так.
— Я уже... понял, — мягко ответил Сомерсет. — Я понял, сеньоры. У вас это общепринятая практика, потому что если действовать по закону, это открывает второй стороне больше возможностей для беззакония. Проблема в том, что это замкнутый круг. Из него нет выхода. Я пока не знаю, как к этому относиться и что посоветовать. Но я узнаю.
— Надейся, — буркнул Рамирес, отходя к своему столу. — У вас в Штатах всё слишком чистенько и глянцево. А внизу — та же честная грязь, что у нас.
— Давай выедем на трупы, а? — сказал Давидо, разворачиваясь к Сомерсету.
— На какие трупы?
— Час назад недалеко отсюда нашли захоронение, набитое трупами. Обычно таким занимается Моралес, но раз ты здесь, дело передали мне. Ты был несколько занят, я решил, что немного эти мёртвые ребята могут подождать.
— Подожди, но при чём тут мы с тобой, де Молина?
— Их расстреляли «Лос Зетас». Рядом их знак. Поехали, я покажу.
Старенький полицейский джип дребезжал и охал, Сомерсет аж подскакивал. Когда он в третий раз нервно дёрнулся, Давидо с ухмылкой спросил:
— У вас в Штатах такие машины уже списывают?
— У нас в Штатах машины до такого состояния не доживают. Особенно полицейские.
— Даже в глубинке?
— Я не могу похвастаться тем, что объездил всю страну, но там, где я был, парк полицейских машин был в отличном состоянии. Даже в какой-нибудь дыре на пять тысяч жителей.
— Бабла у вас много, вот что я тебе скажу.
— У вас тоже немало, да не в тех руках.
— Не скажи. У нас даже наркокурьерам платят не баблом, а товаром. От трети до половины провезённого. Они там, у вас, свою долю и сбывают и уже от вас везут сюда зелень.
— А говорил, никогда не занимался наркоделами.
Давидо пожал плечами.
— У нас это каждый ребёнок знает.
Группа и криминалист уже были на месте, курили на обочине и трепались.
— А почему не работают? — тихо спросил Сомерсет. — Тебя ждут? Осмотреть тела ведь можно и без указания детектива...
— Нафига работать, если не подгоняют? Запомни, парень: настоящие мачо работают только из-под палки. Эй, вы, ленивые свиньи, вам каждому по письменному приказу выдать, чтобы вы зашевелились? А ну, марш работать! Гомес, где твоя адская машинка?
— Не уверен, что не сдохнет, — неохотно ответил криминалист. — Я неделю назад просил его в профилактику сдать, никто не почесался. А он подвисает. Слушай, Давидо, у тебя же было то дело с импотентом, фотографировавшим голых баб в бане? У него же был хороший плёночный аппарат, верно? И он остался в деле как средство преступления, скажи мне, что остался!
— Тебе надо?
— Давидо! Ящик пива, два ящика пива, только добудь мне его! Эта грёбаная цифровая техника без нормального сервиса ни хрена не работает! И нежная, как белая красотка: ни об камень её не приложи, ни под дождём не оставь.
— Ладно, хорош пиздеть уже, давай работай. Я попробую.
Про себя Давидо подумал, что если Сомерсет, очаровательно улыбаясь, как он умеет, попросит Варгаса подарить ему этот чёртов фотоаппарат, Гомес действительно задолжает им два ящика пива.
— Эй, сеньоры! — вдруг вскинулся Сомерсет. — Вы, простите, что делаете? Кто вас учил так делать?
— Чё? — спросил Риккардо Уртадо и сплюнул под ноги.
Сомерсет набрал в грудь воздуха и отчеканил:
— Вы, грязные уёбки, которые колупали в жопе пальцем, когда их учили проводить осмотр места происшествия, быстро, строем, затылок в затылок, отошли нахуй от тел, расположились на расстоянии двух метров полукругом и внимательно смотрите, как это делается, я сказал внимательно, ты, вылупок в красной бандане, которая, кстати, не имеет к полицейской форме никакого отношения.
Давидо икнул. Опергруппа, несколько растерявшись, отошла и действительно расположилась полукругом.
— Смотрите, недоделки, и не рассказывайте потом, что если мамочка родила вас недоношенными, то вы имеете право до конца жизни быть идиотами. Вот это — следы. Видно? Очень хорошо. Так вот когда вы несётесь выгребать трупы, пока их не осмотрели криминалист, судмедэксперт и детектив, вы эти следы нахуй затаптываете, ясно? Не слышу!
— Ясно, — подтвердил нестройный хор.
— Ваша задача на этом этапе...
Давидо вынул из кармана бандану, нацепил на лицо, прикрывая нос и рот, и осторожно подошёл к раскопанной яме. Крепкий запах тут же вышиб слёзы из глаз. Но хоть работать было можно. Он, конечно, детектив со стажем и потому делал вид, что речь Сомерсета его совершенно не интересует, несёт какую-то чушь и ладно, но слушал внимательно. Штатовец рассказывал вроде бы простые вещи, но иногда вворачивал что-то такое, что Давидо так и тянуло записать, и в конце концов он достал блокнот и стал увлечённо чертить схему места происшествия. Якобы чертить, конечно.
Было чертовски обидно. Этот мудозвон в лакированных туфлях, только вчера изволивший избавиться от галстука, в своей академии узнал кучу всего, что могло бы быть полезно ему, Давидо, и ещё многое наверняка забыл за ненадобностью, ведь в его стране розовых пони и преступления гламурные. А им приходится раскапывать нужные сведения самим в перерывах между выездами на дела, потому что преподаватели горазды только брать взятки за проходной балл. Всё равно вы ничего не сделаете, зачем вам тонкости?
Дерьмо.
Дерьма, кстати, практически не было. Значит, убитые перед смертью долго не ели. Всего двадцать три тела, семнадцать мужчин и шесть женщин, убиты выстрелами в упор дня три назад, тут и судмедэксперт не нужен. Сколько стволов стреляло, пусть Гомес смотрит.
Подошёл Сомерсет, дыша через носовой платок, взял одного жмурика за руку. Осмотрел обручальное кольцо.
— Ничего не забрали, верно?
— Они никогда не забирают. Им не надо.
— Но ведь если забрать личные вещи, можно уменьшить вероятность опознания.
— Их это не волнует.
— Почему?
— А что им скрывать? Вот их знак, посмотри. Они же сразу признаются: это мы убили.
На светло-сером камне красовалось чёткое граффити — буква Z.
— Зачем они это делают?
— Никто не знает. Точнее, кто-то знает, конечно. Нам не говорят. Эй, парни, выгружайте их отсюда! — Давидо поднялся, отряхнул штаны. — Гомес, сделай фото каждого. Автобус не нашли?
— Нет, — развёл руками Гомес. — Видать, кому-то он понадобился.
— Вальдес! Вы с Хименесом возьмите с собой штук пять парней со стволами и обойдите округу, выясните, не появился ли у кого автобус. Или, может, кто-то его видел и скажет, из каких краёв.
— Что за автобус? — спросил Сомерсет.
— Это мигранты. Тощие, голодные, если возьмёшься проверять, ни у кого не найдёшь документов. К вам ехали. Таких ребят обычно везут автобусами, «Лос Зетас» их перехватывают и расстреливают всех. Автобус, как правило, бросают, но в этот раз его, видимо, прибрал к рукам кто-то из местных. Кто нашёл тела?
— Патруль, — отозвался один из оперов, — Мартинес и Кастильо.
— Мартинес! Иди сюда! Кастильо!
Двое патрульных, мрачные крепкие ребята, подошли к Давидо.
— Рассказывайте.
— Ну, значит, идём мы на маршрут, вон оттуда... — начал Мартинес.
— Почему оттуда? Я знаю, где ваш маршрут, прекращайте пиздеть и говорите толком.
— Да не пиздим мы! — встрял Кастильо. — Мы погнались за воришкой у рынка, взяли его аккурат за теми гаражами. Там увидели патрули из восьмого, отдали пацана им, он с их территории. И оттуда возвращались на маршрут. Смотрим — собаки грызутся за кусок мяса, а он в тряпку завёрнут. Ну, мы и подошли посмотреть.
— Подошли, — кивнул Мартинес, — а это кусок ноги. Ну, мы собак шуганули, начали искать. Вот там это было, — он махнул рукой, — шагах в двадцати. Нашли то место, которое они, значит, разрыли. А оттуда вонища. Ну, думаем, ясно всё.
— Следов автобуса не видели?
— Не-а. Видать, его на шоссе тормознули и там их и выгрузили.
— Так и было, — сказал Сомерсет. — Вот, смотри, с этой стороны их подтаскивали к яме, видно, как волокли. А если пойти по следу, то...
— Это точно не наши натоптали? — скептически спросил Давидо, разглядывая чуть заметные следы ног разного размера.
— Точно. Во-первых, следы полицейских ботинок идут оттуда, — Сомерсет показал в другую сторону. — Собственно, и мы оттуда подъехали. Во-вторых, ваши топчутся более... рьяно. А тут всего несколько отпечатков. От шоссе сюда идёт твёрдая земля, на ней следов остаётся мало, да и время прошло уже.
— Именно что твёрдая, не разобрать ничего толком. Ладно, по крайней мере ясно, что автобус оставили на дороге, скорее всего, у обочины, и, ясное дело, надолго он там не задержался. Идём поищем, может, найдём след протектора. Маловероятно, конечно...
Полицейские таскали трупы, Гомес фотографировал, в воздухе стоял трупный смрад, а Давидо вдруг почувствовал, как на лицо лезет улыбка. Этот чёртов штатовец всё-таки пролез без мыла в душу, стал своим, зараза. И когда успел?
— Слушай, Орландо, — негромко спросил один полицейский другого, — а чего мы вдруг побежали слушаться этого типа, а? Он же чужак.
— А чёрт его знает, Эухенио. Может, не такой уж и чужак. Дело знает, по-нашему разговаривает... И де Молина его вроде уважает.
Давидо всё-таки улыбнулся — в конце концов, под банданой не видно, ради кого из себя большое начальство корчить? Работать с парнем, который знает своё дело, ему было спокойнее, даром что толку от такой работы немного. Ясно же, что «Лос Зетас» эти двадцать три трупа сойдут с рук. И ещё двадцать три, и ещё. И никакой Уильям Сомерсет с этим ничего не сделает.
И всё равно спокойнее. Хоть пули в спину не ждёшь.
Ну, почти не ждёшь.
***
Диего с детства жил как на вулкане. Когда твой дом — наркокартель, боишься сказать лишнее слово. Сын Алехандро де ла Веги обязан быть крутым мачо, стрелять не целясь, убивать людей толпами, а читать всякие заумные книжки — это для задохликов. Тех самых, которые годятся только на мясо. Люди-мишени, как говорил Эстебан.
Диего не понимал, зачем это всё. Ведь невозможно жить, не производя ничего кроме дури, получая деньги только из Штатов, не заботясь о еде и одежде, без счёта убивая тех, кто пытается что-то делать, но не может с самого начала платить картелю дань. Кажется, в «Лос Зетас» искренне думали, что рис вырастает сам, а нужные товары всегда можно будет отобрать у штатовцев.
Потом зашла речь о сплошной стене между Мексикой и США, и поток товаров оттуда сократился. Диего надеялся, что это заставит отца и других глав картеля — ну или конкурирующих картелей — подумать о том, как быть, если граница в самом деле закроется. Но все отмахивались и говорили: «Не страдай ерундой, это временно. Слишком многим невыгодно. Да и вообще, невозможно закрыть границу на замок, это не сундук».
Границу действительно не удалось закрыть, и картель успокоился окончательно. Упивался властью, совершенно не думая о завтрашнем дне.
Иногда Диего мечтал о том, как было бы хорошо, родись он в другой семье. Но мечтания всегда заканчивались плохо: любая другая семья должна была бы прогибаться под картели, каждый день беспокоиться о том, чтобы выжить, и всё равно её судьба не была бы в её руках.
В Пуэбле жилось ещё неплохо: туристический город, недалеко Мехико, в картеле понимали, что туристы — это живые деньги, и старались не стрелять на улицах, чтобы не распугать нежных приезжих. Воры, покусившиеся на имущество заморских гостей, строго наказывались. Создавалась видимость спокойной жизни — но Диего знал, за счёт чего она создавалась. По всей Мексике убивали мэров городов, картели воевали с полицией и армией, вели городские бои, а в Пуэбле не убили ни одного чиновника и отстреливали всего нескольких полицейских в год. Понятно же, почему: куплены были все. Ну, или почти все. Потому так и расшумелся отец. Жёлтого не должны были брать, а раз взяли, значит, другой картель проплатил его арест. Кто-то перекупил у «Лос Зетас»... кого-то. Знать бы, кто и кого. Понятно, что в игре какой-то крупный картель, «Синалоа» или «Ла Фамилиа», или хотя бы «Эль Гольфо». Но что происходит — спланированная акция, проплаченная на всех уровнях, и тогда куплены и мэр, и начальник полиции, и ещё пара важных человек, или всё же взятие только одного Жёлтого, и тогда проплачена пара офицеров полиции, может, начальник какого-то одного участка?
И что теперь, собственно, делать новоявленным Зорро? Могут ли они остановить безжалостную махину наркокартеля, способен ли на это вообще хоть кто-то? И если чудо всё же произойдёт и власть картелей хотя бы пошатнётся, чем её заменить? Найдётся ли во всей Мексике кто-то, готовый строить и созидать?
Диего вздохнул. То ли это странный медальон действовал, то ли он и впрямь книжек перечитал, заговорил пафосно, как давешний старик. В любом случае, теперь, после того, что произошло с ними в комнате реликвий, Диего был абсолютно убеждён: так жить нельзя. Никто кроме него не может остановить убийства и насилие, иначе давно остановил бы. Он не может тоже, но он обязан хотя бы попытаться.
Смутное беспокойство не оставляло его с утра. Наверное, именно об этом говорил старик, обещая, что Зорро будет узнавать о готовящейся несправедливости. Но он-то жил во времена, когда самый крупный город был меньше сегодняшней деревни, все знали друг друга и угадать, кто сегодня задумал пакость, было проще простого. Сейчас «Лос Зетас» действовали по всей Америке, и найти среди тысяч людей, каждый день сталкивающихся с картелем, хоть кого-то, кому может помочь один или даже два Зорро, малореально.
Но это не повод ничего не делать. Кажется, теперь — не повод.
Купить чёрный джип без номеров в Пуэбле было проще, чем купить хорошей картошки. Несколько чистых стволов Диего позаимствовал у родного картеля, благо часть арсенала хранилась у него дома. Сложнее обстояли дела с чистым телефоном, не прослушиваемым и не отслеживаемым никем. Но и с этой задачей он справился. А дальше, как ни странно, помог случай.
Диего отнёсся к этому с подозрением. Раньше ему никогда не помогал случай, хотя отец часто говорил о делах при нём: чего стесняться родного сына, пусть и непутёвого? Впрочем, разве Диего прислушивался?
— Что значит — не знаю? — искренне удивился в трубку Алехандро де ла Вега. — Почему беспокоишь, если не готов доложить как следует? Что? Номера? Вот что, Пабло, не морочь мне голову. Если ты считаешь, что в Пуэблу въехала машина, принадлежащая «Эль Гольфо», — расстреляй её, да и дело с концом. Ах, ещё не въехала? Ну, если въедет, расстреляй, я тебя что, учить должен? В Пуэбле людям из «Эль Гольфо» делать нечего. Да что ты мямлишь? Что «не знаю»-то? Чуешь опасность — стреляй, да и дело с концом.
Диего слушал, и голос отца уплывал куда-то на задворки сознания, а перед глазами вставало детское воспоминание: они едут в машине, у отца звенит телефон, он слушает и лениво говорит: «Да расстреляй ты их на всякий случай». А потом они остановились на перекрёстке, и отец вышел, а Диего прилип к окну и смотрел на... В воспоминаниях осталось море крови, но сейчас он понимал, что моря быть не могло, неоткуда взяться. В машине было три человека, муж, жена и ребёнок, сколько там из них крови натекло, так, лужица. Их расстреляли просто за то, что они приехали из Синалоа.
Ну хоть это он в состоянии предотвратить? Это же мелочь, не трансфер тринадцати грузовиков с героином, не показательное убийство мэров трёх городов в один день, не расстрел всех посетителей бара для туристов в Мехико. Хоть на это способен сын Алехандро де ла Вега?
Отец говорил с Пабло, скорее всего это Пабло Перес, он наблюдатель на восточной окраине Пуэблы. Как хорошо, что «Лос Зетас» — структура армейская, всё жёстко упорядочено. Диего быстро спустился в гараж и завёл машину.
Надо будет найти отдельный гараж где-то недалеко от дома. Очень недалеко, если он не хочет приезжать к окончанию стрельбы. Сейчас ни отец, ни кто угодно другой, даже параноик-Эстебан, не обратят внимание на пару джипов без номеров, мало ли тут таких. А вот когда странные ребята начнут мешать «Лос Зетас»... Сегодня же найти место. Не забыть.
— Алехандро? — «чистый» телефон лежал в бардачке машины. Сейчас в его память был забит только один номер — Алехандро-младшего. — Ты где сейчас?
— Возле Ранчо де ла Роса, а что?
— Знаешь, где Пабло Перес? Это недалеко от тебя.
— Знаю.
— Там какая-то машина, номера не местные. Держат на прицеле, ждут, пока въедет в город.
Алехандро-младший неопределённо хмыкнул.
— В принципе можно попробовать... А это точно, ну, нужно?
— Там скорее всего ни в чём не повинные люди. Приехали сдуру с побережья туристический город посмотреть.
— Ладно. Сейчас я карту гляну, подожди. Ага, вижу. Пабло сейчас на шоссе на Орисабу. Еду туда. Ты у дома?
— Да. Постараюсь успеть.
Диего вырулил на улицу Сарагосы, молясь, чтобы там не было пробок, и погнал в сторону федерального шоссе. Если машину просто расстреляют, он, конечно, не успеет. Но почему-то же Пабло колебался.
Спидометр показывал двести двадцать, хотя Диего казалось, что машина еле ползёт. Он не представлял, что будет делать, приехав на место — не уговаривать же Пабло Переса проявить милосердие. Он просто летел очертя голову туда, где совершалась несправедливость. Вот, значит, как это работает.
Если его пристрелят, это будет чертовски правильно. Потому что он ведёт себя как идиот.
За «цветочным» кварталом с его улицами Роз, Орхидей и Тюльпанов — «горный» квартал, где соседствуют Эверест, Альпы и Анды. Здесь кончается Пуэбла-де-Сарагоса. Где-то здесь, согласно карте Алехандро-младшего, Пабло Перес наблюдает за одинокой машиной, приехавшей со стороны Мексиканского залива.
Собственно, вот они, кажется. Диего резко затормозил, опомнился наконец и торопливо натянул на лицо маску.
Тёмно-синяя машина, на первый взгляд что-то японское, стояла поперёк Сан-Кристобаль, почти полностью перегораживая узкую улочку. Джип Пабло был тут же, дверцы открыты, правое заднее колесо съехало с дороги и мокло в луже: вся машина поперёк дороги не поместилась.
Сам Пабло и трое его людей, как это называлось в «Лос Зетас», вели неспешный разговор. Двое крепко держали парня, высокого блондина с бешеными глазами, ещё двое раздевали отчаянно визжавшую и брыкавшуюся девушку.
Так вот почему Пабло не хотел просто расстрелять машину. Что ж, это вполне в его стиле.
Сзади подлетел ещё один чёрный джип, раздался визг тормозов. Открылась дверца, сначала оттуда грянул выстрел, потом вышел Алехандро-младший. Один из парней Пабло — Диего не помнил его имени, кто-то из «соколов», низшая ступень — схватился за грудь и стал медленно оседать на землю.
Идиот. Они же сейчас просто начнут стрелять.
Диего стиснул зубы и открыл дверцу. Ствол удобно лёг в ладонь, как в тире. Он не хотел убивать. Он ввязался во всё это, потому что ему претили убийства.
Палец нажал на спусковой крючок, и ещё один «сокол» завалился набок.
Пабло заорал; пуля просвистела у Диего над ухом, в голове мелькнула мысль: «А что ты будешь делать, если тебя ранят, как перед отцом оправдаешься?». Алехандро-младший выстрелил ещё раз, блондин вывернулся из рук державшего его парня и хорошо приложил его по башке.
Вот и всё. Первый, мать его, подвиг совершён. И кто они после этого? Приехали, не сказали ни слова, открыли огонь. Как... в стиле. Отец бы гордился. Настоящие боевики «Лос Зетас» поступают именно так.
Алехандро-младший уже подскочил к сеньорите, помог одеться, расточая комплименты.
— Спасибо, сеньоры, — сказал блондин, настороженно глядя Диего в глаза.
— Мы... — Диего сглотнул стоявший в горле ком. — Мы знаем, что здешние сначала убивают, потом разбираются. Вы приехали с территории «Эль Гольфо», судя по номерам, вот они и...
— Чёрт, — сказала девушка, растирая запястья. — Не подумала.
Алехандро тут же поднёс её руку к губам, поцеловал пальцы и предложил свою помощь.
— Мы мирные люди, — осторожно продолжал блондин, — и, честное слово, не давали повода...
— Я вам верю, — сказал Диего, — этим людям не обязателен повод. О, я смотрю, они пробили вам дверцу...
Он подошёл к машине, стараясь не делать резких движений. Блондин напрягся, и Диего окончательно утвердился в намерении выяснить, что за люди перед ним.
— Меня зовут Алехандро, — тарахтел тем временем Сандро, — Алехандро Мендес. А это мой брат.
— Я Элена, — девушка была немногословна и явно хотела поскорее избавиться от своих спасителей. Её спутник казался более разумным.
Диего настораживали эти двое.
— Моё имя Рикардо, — блондин говорил мягко, явно подавая сигналы: мы мирные, не надо нас ни в чём подозревать. — Мы с сестрой просто...
— Лобовое стекло жалко, — хмуро сказала девушка. Диего её понимал: три дырки от пуль — действительно не украшение.
Но стекло не осыпалось. Просто теперь в нём три дырки. Диего понимал и Рикардо, не сдержавшего недовольной гримасы. Зачем же привлекать внимание вооруженных людей к тому странному факту, что у мирных людей дорогое авто с бронированными стёклами?
— Элена, ты не могла бы быть повежливее с людьми, которые только что спасли тебе жизнь? — естественно, надо же как-то оправдать своё выражение лица. Как по нотам играет мальчик.
— Простите, сеньоры. Я немного... расстроена всем этим. Думаю, вы понимаете...
— Разумеется, мы понимаем, — Алехандро-младший едва не мурлыкал. — Не каждая девушка способна быстро оправиться от потрясения, вы отлично держитесь, сеньорита. Ваша машина на ходу? Может, вас с братом подвезти?
Рикардо немного нервно наблюдал, как незнакомый парень, так и не снявший маску, неприкрыто ухаживает за его спутницей — сестра она ему или нет, по большому счёту неважно. Важно, что умница Алехандро-младший хоть на пару секунд, но отвлёк на себя внимание этого парня.
Так и есть. В бардачке два ствола и... и... что это, интересно?
— Сеньор, я правильно понимаю, это ведь ваше? — Алехандро-младший галантно подал Рикардо пистолет. — Валялось здесь, а местные такими не пользуются.
— Да, спасибо. Это действительно моё, увы, не успел использовать. Я, знаете ли, не очень привычен к оружию...
— Всё больше по взрывчатым веществам, да, сеньор? — уточнил Диего, вылезая из машины. — Или это игрушка вашей сестры?
Рикардо с Эленой замерли. Алехандро, по-прежнему улыбаясь, нежно держал Элену за руку, и Диего готов был поклясться, что от него девушка не вырвется. Рикардо посмотрел на пистолет у себя в руке, оценил его бесполезность и сунул в карман. Он-то точно знал, что в бутылке, которую сейчас держал Диего.
— А что это, братец? — невинно поинтересовался Сандро.
— Нитроглицерин.
Вот теперь замолчали все. Элена — наивная душа — попыталась осторожно высвободиться, но Алехандро лишь заботливо приобнял её за плечи.
— Рассказывайте, — сексуально выдохнул он ей в ухо.
Рикардо молчал, глядя на Элену. Та поколебалась немного, потом сказала, как выплюнула:
— Ладно. Я расскажу. Всё равно ничего не вышло.
Алехандро-младший заботливо усадил её в свой джип. Диего с Рикардо остались стоять по разные стороны от машины. Диего не выпускал бутылку из рук, Рикардо не сводил с неё глаз.
— Я дочь Рафаэля Монтеро. Только не говорите, будто не знаете, кто это!
Алехандро-младший и Диего синхронно кивнули. Конечно, они знали. Рафаэль Монтеро, один из лидеров картеля «Эль Гольфо», был арестован месяц назад и застрелен при попытке к бегству. Обычное дело.
Итак, в этот раз отец не ошибся. Хотя при чём здесь отец; не ошиблось хвалёное чутьё Пабло Переса. Впрочем, и оно дало сбой: не надо было насиловать девушку, надо было...
Что? Расстрелять на подступах? Если бы машина загорелась, ни поста Пабло Переса, ни «горного» и «цветочного» кварталов не было бы. Так что всё в порядке с его чутьём.
— Арест отца проплатили «Лос Зетас», в этом нет никаких сомнений, — продолжала тем временем Элена. — Я хотела отомстить. Подбила Рикардо мне помочь. Всё.
— И как же вы представляли себе месть, сеньорита? — вежливо поинтересовался Диего.
— Я хотела подобраться поближе к Накосари.
Диего переглянулся с Алехандро-младшим. В районе Эроэ де Накосари стоял их дом.
— И вы уверены, что тогда свершилась бы месть? — мягко спросил Алехандро. — Вы точно знаете, кто виноват в смерти вашего отца?
— Да, — Элена вскинула голову, — точно знаю. Деньги тем полицейским, которые его арестовали, передали именно из Пуэблы. Нужны ещё доказательства?
— Сеньорита, — Диего пытался говорить убедительно. Очень пытался, чёрт возьми! — боюсь вас расстроить, но смерть вашего отца уже отмщена. Не знаю, слышали ли вы об аресте некоего Флавио Сантьяго, правда.
— А какое отношение Флавио Сантьяго имеет к аресту дяди Рафаэля? — подал голос Рикардо.
— Насколько я понял, он решил, хм, сделать приятное своему старому приятелю, который когда-то давно сеньора Монтеро недолюбливал. Креативная инициатива, если вы понимаете, о чём я.
— Простите, но почему мы должны вам верить?
Алехандро-младший усмехнулся.
— Вам показать распечатки банковских счетов сеньора Сантьяго? Двадцать восьмого ноября с его счёта в одном из банков США было снято пятьдесят семь тысяч долларов. Именно эта сумма фигурировала в том неофициальном полицейском отчёте, из которого вы узнали про Пуэблу, верно?
— Откуда у вас эта информация?
А этот Рикардо — упрямый парень.
Алехандро-младший закатал рукав. Элена с интересом уставилась на татуировку Los Zetas Nuevos.
— Мы — внутренний враг организации, — сказал Диего. — Да, пожалуй, это самое правильное название.
— Судите сами, мы же вас спасли, — добавил Сандро. — Значит, знали, что на вас нападают именно здесь. И почему-то решили, эээ, как это правильно сказать, поддержать вашу сторону, э?
Элена и Рикардо молчали. Не доверяли, конечно. А кто бы стал доверять на их месте?
— Но нитроглицерин — не выход, — продолжал Диего. — Погибнет множество людей, Пуэбла — туристический город, Эроэ де Накосари — центральный район, то есть среди погибших будут иностранцы. Виноватыми объявят вас, ну хорошо, не вас лично, мы же все понимаем, что если эта бутыль взорвётся, вы погибнете первыми. Но картель «Эль Гольфо» станет врагом номер один. Вас просто сотрут с лица земли, в ваши города войдёт армия, как уже бывало. Разве это будет достойной местью за смерть вашего отца, сеньорита?
— Разве ему было бы приятно узнать, что вскоре после его смерти его единственная дочь погибла? — негромко спросил Алехандро-младший.
Диего едва сдержал восхищённый возглас. Сандро сказал именно то, что было надо этой взбалмошной девице. Её брат — или кто он ей, кузен, Рафаэль же ему дядя? — в общем, Рикардо, судя по всему, вообще не горел желанием умирать. Скорее считал, что у него нет выхода, «Эль Гольфо» всё равно обречён, а так можно забрать с собой побольше врагов. Но как раз его аргументы Диего убедили. А женщина — она и есть женщина. С ними всегда лучше ладил Алехандро-младший.
— Сеньорита, давайте я отвезу вас... в какое-нибудь безопасное место, — Алехандро ворковал, и Элена постепенно оттаивала в его руках, хотя, кажется, сама пока не замечала этого. — Мой брат заберёт вашу бутыль от греха подальше, а мы сядем втроём и всё обсудим. Поехали?
Ох, спасибо, дорогой друг, самое вкусное ты оставил мне: везти по дивным мексиканским дорогам бутылку нитроглицерина в джипе без номеров. Какая радость.
Впрочем, здесь Диего с его рациональным мышлением действительно был уже не нужен. Женщина любит ушами, причём обычно за необычайную ерунду, которую желает слушать часами. Оставим профессионалу делать его дело.
А сами поупражняемся в осторожном вождении.
Как и ожидалось, Алехандро-младший явился домой поздно ночью и сразу зашёл к Диего.
— Ты джип где оставил? — немедленно спросил тот.
— Так рядом с твоим же, я умею эсэмэски читать, ты чего, — хохотнул Алехандро, устраиваясь на кровати рядом с Диего.
— Хорошо. А то я уж было решил, что ты за своей сеньоритой ничего не видишь и не слышишь.
— Она всё же не столь прекрасна, парень.
— Ладно, чем там кончилось?
— А кто тебе сказал, что кончилось? Пока Элена со своим двоюродным братцем возвращаются домой. Не знаю, что ещё они придумают, на всякий случай надо за ними присматривать.
— И как ты собираешься это делать?
— Ай, Диего, а на что придуманы все эти высоченные технологии? Не ссы, разберёмся.
— Алехандро Мурьета, советующий мне использовать высокие технологии — это надо запечатлеть для потомков и сохранить в веках.
— Слушай, Диего. Ты мне чего скажи. Ты же соврал ей, нафига? Ну, про Жёлтого. Я поддакнул, конечно, но...
Диего сел в кровати.
— А что я должен был сказать? Да, мой отец оплатил убийство вашего, понимаю вашу боль, давайте отнесу нитроглицеринчик ему в спальню и подожгу? Ты, кстати, откуда вообще знаешь про пятьдесят семь тысяч?
— У меня есть доступ к финансовым отчётам. Помесячным. Там были пятьдесят семь кусков за Рафаэля Монтеро. Слушай, а это точно твой отец?
— Точно. Они общались в юности. Вроде даже дружили. Говорили, когда «Эль Гольфо» позвал Ласкано и его людей из спецназа, отец советовал Ласкано соглашаться, мол, там мой друг, это хорошие люди. А потом что-то между ними случилось. Раскол с «Эль Гольфо», конечно, произошёл не из-за отца, но их отношения с Монтеро из-за этого ещё ухудшились. Собственно, ты знаешь, что там между ними было.
Алехандро-младший кивнул. Конечно, он знал. Все знали. В «Эль Гольфо» сменилось руководство, и новым хозяевам зачем-то понадобилось отгородиться от массовых убийств, которые совершали «Лос Зетас», тогда ещё обычная нанятая картелем группировка. Руководители «Эль Гольфо» думали, что просто сдадут своих головорезов полиции и будут спокойно жить дальше, но головорезы решили иначе.
— В общем, я знаю, что это он. Был... разговор дома. Но не мог же я ей сказать. Пусть на Жёлтого думает, он вряд ли выйдет. Она бешеная, эта Элена.
— Факт, — подтвердил Алехандро. — Слушай... А каково это — воевать против отца?
В комнате повисло неловкое молчание. Какое-то время Диего подбирал слова; Алехандро-младший терпеливо ждал.
— Знаешь, сначала я вообще не думал, что буду воевать против отца. Мне казалось, ну, что мы против «Лос Зетас», комариные укусы, мы не достанем до верха. А теперь я смотрю и...
— Я весь день думал, Диего. Мы ничего не сможем остановить, если не начнём играть по-крупному. У нас есть то, чего нет ни у кого: информация. Мы знаем о «Лос Зетас» почти всё. Хороший хакер — и будем знать всё. Мы можем многое, Диего. Остаётся решить два вопроса: готовы ли мы на это и на хрена нам это нужно.
— Ты хочешь убивать «старых Зетас», — это не было вопросом.
Алехандро-младший кивнул.
— Это единственное, что можно сделать, если мы хотим остаться в живых. Вот я и спрашиваю тебя: на хрена? Какая лично мне выгода от того, что я вместо того, чтобы стать в «Лос Зетас» не последним человеком, начну их убивать?
Продолжение в комментариях
-
-
10.11.2012 в 18:36-
-
10.11.2012 в 18:37-
-
10.11.2012 в 18:37-
-
10.11.2012 в 18:38-
-
10.11.2012 в 18:38